Виртуальная музеефикация социального поля науки

Нина Леонидовна Панина

Постановка проблемы: (само)идентификация некоторых информационных ресурсов по истории науки

Поводом для размышлений над некоторыми процессами в сфере информатизации культурного наследия стали дискуссии о статусе ряда ресурсов по истории науки, созданных в Мультимедиа центре НГУ (далее ММЦ) в 2003-2013 гг. и обозначаемых разработчиками-информатиками как виртуальные музеи. Музейное сообщество в ряде случаев отказывается идентифицировать их таким образом, относя все ресурсы к разряду чисто образовательных. Хотелось бы, во-первых, понять причины отрицания «музейности» разработок со стороны специалистов, во-вторых, разобраться, почему разработчики на этой «музейности» настаивают, в-третьих, предложить какие-то пути решения проблемы.

Как представляется, истоки ситуации надо искать в стихийно сложившихся подходах к музейному представлению истории науки в интернете, а в качестве решения можно предложить осознанную корреляцию этих подходов с выработанными в XX веке теоретическими принципами описания истории науки. Проблемная сторона рассматриваемых ресурсов экспозиционное представление материала может быть значительно усовершенствована учетом в проектировании экспозиции структуры социального поля науки, отражением в ресурсе его ключевых позиций и конфликтов.

Конечно, задачей виртуальных музеев является не просто полнота представления темы, но также «музейность» и «виртуальность» этого представления. Обозначенная в названии статьи музеефикация в этом контексте выступает как репрезентация истории науки в специфически музейных формах. «Виртуальность» же проявляется не только в соответствующем художественном и информационном дизайне, но и в текстовом сопровождении изображений. Сценарное оформление музейного предмета в реальном выставочном пространстве подчиняется законам театральной постановки [7]. Виртуальное пространство возвращает письменному тексту значение одного из ведущих средств коммуникации, поэтому сценарное оформление музейного предмета на виртуальной выставке невозможно без учета литературных закономерностей. Помимо прочего продуманная траектория повествования помогает бороться с однообразием экспонатов, типология которых в рассматриваемых здесь музеях очень ограничена.

Музеефикация истории науки: антропологический подход

Общей как для реальных, так и для виртуальных музеев проблемой является утрата современным научным музеем статуса хранилища актуального знания, средства профессионального обучения и повышения научного потенциала. Музей становится по преимуществу хранителем истории науки, развивая образовательную деятельность в сфере профессиональной ориентации и популяризации науки. Его задачами становятся повышение атрактивности поля науки, демонстрация его гуманистического потенциала и демонстрация неких образцовых моделей поведения молодым и неопытным, возможно уже заинтересованных в данной науке, но не уверенных в своих силах, выбирающих, «делать бы жизнь с кого». Здесь на первый план выходит человеческий фактор и антропологический подход.

Традиционно музей истории науки имеет в своем арсенале два основных подхода, которые в идеале должны дополнять друг друга, но при освоении музеями интернета все чаще оказываются разобщены. Это «антропологический» и «сущностный» подходы проще говоря, история людей и история идей. Музеефикация истории идей в традиционном музее возможна только при наличии овеществленного результата научной деятельности музейного предмета. Конечно, виртуальное пространство, в котором реально существующий предмет успешно заменяется различными формами цифровой визуализации, существенно расширяет возможности музея в этой области. И все же многие области науки в принципе не могут быть представлены в зрительных образах (исключая знаки письменности), и единственным способом их включения в музейную сферу становится демонстрация антропологического аспекта истории людей. Здесь музейным предметом становятся фотографии, письма, личные вещи свидетельства существования ученого в обществе, а собственно научные идеи становятся фактом биографии. Ограниченное количество и соответственно ценность для экспозиции «настоящих» музейных предметов и их принадлежность к личному обиходу сближает механизмы их репрезентации с механизмами репрезентации контактных реликвий, распространенными в большинстве культур. К их числу принадлежит рамочное оформление предмета на различных уровнях, в том числе встраивание его в некоторую легенду.

«Антропологические» музеи истории науки сложились естественным образом на основе личных архивов и коллекций, приобретших статус ведомственных мемориальных музеев. Специфика объектов хранения таких собраний прекрасно соотносится с одной из важнейших функций ведомственного музея имиджевой. Аналогичным образом возникли в НГУ виртуальные музеи академиков А.А. Ляпунова, Л.В. Канторовича и Н.Н. Яненко. Преобладание в них социального аспекта объясняется как отсутствием в представленных областях науки обширного материала для музеефикации, так и отсутствием технических возможностей для зрелищных цифровых визуализаций научных идей. В случае НГУ эти «отсутствия» компенсировались преодолением сугубо имиджевой ориентации ведомственных музеев, развитием образовательной надстройки и ее интеграцией с экспозиционным модулем. Очевидно, что основная задача этих ресурсов популяризация истории науки, преподавание ее, но не обеспечение историка науки развернутой источниковой базой.

Еще раз о виртуальных музеях

Понимание специфики «виртуальной музейности» ресурсов по истории науки осложняется общеизвестной ситуацией в российском интернете, где под виртуальные музеи ачсто маскируются либо откровенно коммерческие сайты (некоторые даже проникают на специализированные музейные порталы), либо авторские сайты разнообразного профиля. В этих случаях попытки разработчиков присоединиться к сонму виртуальных музеев легко объяснимы, несостоятельность этих попыток не вызывает сомнений, но присутствие таких «музеев» в интернете размывает границы понятия в восприятии рядовых пользователей и явно не идет на пользу делу. На этом фоне может показаться, что попытки разработчиков ресурсов НГУ определить их как «виртуальные музеи» так же несостоятельны и обусловлены конъюнктурными соображениями.

Такая точка зрения опровергается при рассмотрении модели данных этих ресурсов. Для работы с изображениями объектов, их классификацией и формализованным описанием предназначен блок «фонды». Экспонирование музейных предметов, учитывая образовательную специфику ресурса, осуществляется в блоке «лекторий», а текстовое сопровождение лекция как выходная форма аналогична виртуальной выставке в других виртуальных музеях (пример на сайте Кунсткамеры). Есть и отдельная возможность создавать виртуальные выставки без обширного текстового сопровождения. Гиперпространство выставки можно углублять за счет ссылок на описания музейных предметов в «фондах», различные словари и справочные разделы, которые могут также отсылать друг к другу, библиографические записи и полнотекстовые публикации научных работ. Выставки формируются из стендов, каждый из которых объединяет несколько экспонатов. Экспонат является музейным предметом, снабженным дополнительной информацией, погружающей его в контекст конкретной выставки.

Можно констатировать, что модель данных действительно соответствует таким функциям музея, как хранение и экспонирование музейных предметов. Однако возможности представления музейного предмета, заложенные в модели данных, нужно задействовать. Как же наполнены описанные выше разделы ресурсов? В качестве примера можно рассмотреть ресурс, посвященный А. А. Ляпунову. В разделе «фонды» размещены в основном архивные материалы (небольшая часть семейного архива Ляпуновых в Москве была подготовлена Н.А. Ляпуновой для публикации в этом ресурсе). Музейных предметов как таковых здесь нет. Архивные материалы принадлежат к различным типам: фотография, книга, письмо, аудиои видеозапись. Просмотр материалов по их типу возможен через подраздел «типологическая классификация». Группировка материалов по темам, связанным с жизнью и деятельностью А. А. Ляпунова, осуществлена в подразделе «систематическая классификация», который включает такие группы, как «биография», «ближайшее окружение» (здесь в числе прочего размещена обширная коллекция репринтов с автографами дарителей), «научная деятельность», «педагогическая деятельность», «деятельность в сфере культуры». Полнотекстовые публикации статей А.А. Ляпунова и об А.А. Ляпунове, указатели научных трудов ученого размещены в библиотечном разделе. В выставочном разделе размещено несколько стендов с опять же тематическими подборками документов, освещающих отдельные моменты научной и педагогической деятельности, быта и увлечений ученого. Рассказ об основных этапах биографии и направлениях исследований А. А. Ляпунова дается в форме лекций.

К числу удачных и именно «виртуальных» форм представления объектов и тем относятся «рассказы в фотографиях», посвященные известным ученым коллегам, друзьям А. А. Ляпунова, можно найти в разделе «фотогалереи». Здесь задействованы сугубо визуальные средства репрезентации, иконическая информация о ключевых темах ресурса. Заложенная в ресурсе возможность создания фотогалерей позволяет пользователю мгновенно схватить концепцию выставки. Естественно, эта возможность должна быть актуализирована, картинок должно быть много, они должны быть скомпонованы, с одной стороны, в соответствии с некоторой концепцией, с другой стороны, в соответствии с общими законами композиции.

К сожалению, в целом в отношении контента всех трех ресурсов нужно признать очевидный факт фондами они бедны, а на скудном материале чрезвычайно трудно построить хороший выставочный сценарий. Разработчики ресурсов, всеми силами стараясь бороться со скудостью наполнения, оказываются заложниками общих проблем междисциплинарного взаимодействия гуманитарных наук и новых информационных технологий, о которых речь ниже.

«Умная лошадь уговаривает кучера поехать»: проблемы междисциплинарного взаимодействия

Развитие ситуации не является спецификой исключительно НГУ и СО РАН, но характерно по крайней мере для российской действительности. Кратко процесс типового междисциплинарного взаимодействия гуманитария и информатика подытожил известный музейный проектировщик Артем Лебедев: «... постановщиками задачи при создании информационных ресурсов по культуре являются специалисты по информационным технологиям. И они же инициаторами. < ... > Умная лошадь, которая уговаривает кучера поехать, сама определяет маршрут и сама везет» [4]. Описанная в 2008 г., эта ситуация актуальна и сегодня. Целеполагающий и ресурсный агенты междисциплинарного взаимодействия [6] поменялись ролями. Информатик, выступая инициатором создания виртуального музея, из поставщика средств достижения цели превратился в постановщика задач. Музейщик же, отказавшись от инициативы в этом вопросе, стремится переложить на информатика и бремя наполнения программной оболочки музейным контентом. Необходимая функциональность в разработанном таким образом ресурсе наличествует, и естественно желание разработчика позиционировать его как виртуальный музей. Однако бремя музеефикации информатику все-таки очень трудно нести. Отсюда бедность контента и дизайнерских решений, отсутствие интерактивной составляющей, статичность ресурсов. Ожиданиям музейного сообщества от виртуального музея это не соответствует, и дефиниция встречает определенное сопротивление.

С точки зрения программных решений «виртуальная музейность» ресурсов неоспорима, что и заставляет информатиков настаивать на этом определении, подчеркивая, что необходимые возможности для музеефикации ими предоставлены. Специалисты же предметных областей, как оказалось, не имеют достаточного энтузиазма как для использования этих возможностей, так и для регулярного присутствия онлайн в уже готовом ресурсе. Информатики НГУ делают ставку на малые музеи в поисках пространства, не занятого крупными разработчиками тиражных АИС, но оборотной стороной сотрудничества с малыми музеями как раз и является их слабая мотивация к трудоемкой деятельности по оцифровке и размещению в информационных системах своих фондов и стремление переложить эту работу на партнеров.

Для того, чтобы эффективно использовать возможности созданных энтузиастами-информатиками «движков», специалисту по истории науки нужно не просто наполнять систему контентом, но разрабатывать формы представления музейных предметов и архивных материалов, коррелирующие с основными формами взаимодействия в социальном поле науки. Это сделает работу осмысленной и создаст стимул к собственно музейному творчеству, вне зависимости от визуальной привлекательности среды представления. Последнее отдельная проблема, которая здесь не рассматривается. Очевидно только, что ресурс, нацеленный на включение в вузовский образовательный процесс, не должен отвлекать пользователя избыточной эстетикой. Поэтому основные усилия по наращиванию «музейности» предлагается сосредоточить в сфере литературного сценария выставок.

Теория социального поля и моделирование нарративной репрезентации

Итак, сложившаяся практика междисциплинарного взаимодействия обусловила несоответствие возможностей, заложенных в АИС информатиками, и степени их освоения музейщиками. Осознанная необходимость такого освоения и нежелание признать разработку пустой тратой времени толкает информатиков на самостоятельное проектирование конкретных музеев истории науки. Если принять эту ситуацию, а при отсутствии мотивации мемориальных музеев она не изменится, информатики нуждаются в более четком понимании специфики музейной репрезентации и в наборе некоторых типовых решений, гарантированно ей соответствующих. Здесь я предлагаю рассмотреть одно из возможных моделирование нарративной репрезентации социального поля науки.

Представляется интересным и многообещающим то обстоятельство, что музейная деятельность, стихийно и вынужденно обратившаяся к антропологическому подходу, находит обоснование в теориях социального поля науки. Относительно теории социальных пространств такие музеи можно рассматривать с двух точек зрения. Во-первых, с точки зрения их структуры, которая, как уже говорилось, при последовательном приведении в соответствие со структурой социального поля науки и отражения в ресурсе его ключевых позиций может быть значительно усовершенствована. Во-вторых, с точки зрения собственной позиции этих ресурсов в том социальном пространстве, в которое они хотят внедриться. Это поможет увидеть причины проблем, с которыми они сталкиваются, начиная взаимодействовать с признанными авторитетами в пространстве, например, музейного интернета.

Социальное поле начинает фигурировать в качестве антропологической категории с середины XX в. и к настоящему времени является полноправным методологическим инструментом общественных наук [5]. Оно определяется как поле сил, воздействующих на всех вступающих в поле субъектов по-разному, в зависимости от занимаемой ими позиции. Оно также является ареной конкурентной борьбы, направленной на консервацию или трансформацию данного соотношения сил [2]. В этом определении заложена идея внутреннего конфликта, принципиально важная для построения любого сюжета, в том числе для разработки сценария виртуальной выставки. Согласно тому же определению, присутствует и внешний конфликт: поле науки (литературы, искусства и т.д.) занимает подчиненную позицию внутри поля власти, которое представляет собой пространство силовых отношений между агентами и институтами, обладающими капиталом, необходимым для того, чтобы занять доминирующие позиции в различных полях.

Характеризующими являются три основных момента: позиция изучаемого поля внутри поля власти, внутренняя структура поля, в том числе конфликты интересов, и становление диспозиций, которые, будучи продуктом некоторой социальной трактовки и некоторой позиции внутри поля, находят в этих позициях возможность реализации. Любая научная биография, история любой научной школы или направления обязательно содержит эти характеристики социального поля науки. Конечно, их описание ничего не даст музею, если не будет оформлено в виде интригующего сюжета, поисков ответа на загадку, разрешения конфликта, яркой сюжетной коллизии. Но прежде чем обратиться к конкретному примеру такого подхода, хотелось бы несколько сузить понятие социального поля науки, ориентируясь на специфику мемориальных музеев.

Мемориальный музей как попытка фиксации индивидуально-личностного поля

Среди определений социального поля есть также его обозначение как ситуации взаимодействия, порождающей новое надындивидуальное качество [5]. В этом качестве социальное поле предопределяет поведение человека, которое в свою очередь превращается в элемент поля, размывая границу менаду причиной и следствием, субъектом и средой. Выделяются три основных типа полей: наиболее размытым является поле-группа, наиболее жестким поле-организация, одновременно ограниченным и размытым является индивидуально-личностное поле [Там же]. С точки зрения музеефикации социального поля науки информационные ресурсы типологически делятся в соответствии с двумя возможными задачами: репрезентации крупного фрагмента социального поля науки института, научной школы или направления (ведомственный музей) либо репрезентации индивидуально-личностного поля (мемориальный музей, личный архив).

В качестве эффекта поля рассматривается такое важное и в то же время трудноопределимое явление, как атмосфера, музеефикация которой идеальная конечная цель любого информационного ресурса по культуре. Но как можно музеефицировать атмосферу? Эта задача тесно связана с задачей музеефикации индивидуально-личностного поля (некоторые его стороны в обыденном языке обозначаются как «харизма»). По сути, мемориальные музеи в их сегодняшнем виде это стихийные попытки фиксации такого поля.

Понятие индивидуально-личностного поля как многомерной структуры включает несколько уровней синтеза индивида и социального поля. Это статусная индивидуальная позиция: номинальный статус и реальный, последний из которых совокупность прав и обязанностей, проявляющихся в виде реальных регулярных практик. Это социальная роль, или статусная позиция, развернутая в доступные в ней модели поведения, между которыми индивид делает свой выбор. Это самоидентификация и эго-идеал. Это социальный, психический, физический, культурный потенциал индивида. Наконец, это социальные структуры, которые воспринимаются человеком как личные механизмы [Там же].

Не только в ресурсах НГУ, но и во всех остальных виртуальных репрезентациях научных биографий в Рунете мы обязательно найдем отдельные фрагменты хотя бы первых двух из перечисленных уровней реализации личностного поля в поле науки. Но во всех случаях музейные предметы (а чаще фотографии) будут простыми иллюстрациями отдельных этапов последовательно изложенной научной биографии.

Литературное оформление музейного предмета

Примеры достаточно яркого литературного оформления музейного предмета встречаются не в музейной среде, а среди современных модификаций биографического и научно-популярного жанров. По некоторым из них можно достаточно четко проследить, как анализ социального поля интегрируется в раскручивание сюжетной коллизии с участием некоего артефакта. Так построена книга английских журналистов Дэвида Эдмондса и Джона Айдиноу «Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора менаду двумя великими философами» [3]. Упомянутый в названии предмет становится символом столкновения двух сильных индивидуально-личностных полей Карла Поппера и Людвига Витгенштейна, центром повествования, которое от исторического анекдота с участием кочерги (в пылу дискуссии Витгенштейн размахивает кочергой) постепенно раскручивается до полноценного описания этих полей. Этот литературный опыт, с точки зрения стиля характеризуемый как «неряшливый журнализм», делает интересным для нас именно очевидная искусственность, надуманность символического значения объекта и приданного ему статуса контактной реликвии, и то, что мимолетный эпизод контакта\конфликта двух известных ученых становится поводом для компаративного анализа их научных позиций. Эта откровенная «сделанность», обычная для современных журналистских интерпретаций процессов в науке, обнажает приемы сценарного оформления музейного предмета, которые вполне можно использовать и в более корректных по отношению к самой науке формах представления.

Драматизация коллизии в книге явно искусственна. Конфликт, который в реальности, скорее всего, не имел большого значения для главных героев, выбран авторами именно из-за того, что в нем задействован артефакт, который можно наделить огромным количеством смыслов. Более значимые для науки эпизоды отброшены, так как они не содержат яркой презентационной идеи, не привязаны к предмету. Вокруг реальности коллизии с кочергой закручивается интрига, а все повествование строится как ее раскрытие. В процессе «расследования» выстраивается весь биографический материал. Финал истории строится как типовая концовка рассказа о контактной реликвии она загадочным образом исчезает, не позволяя окончательно решить вопрос о своем статусе.

Авторская концепция реализуется не только в тексте книги, она также в полном объеме представлена в иллюстрированной вклейке. По форме вклейка представляет собой полный аналог стенда в виртуальном музее НГУ: это некоторая последовательность фотографий с небольшим текстовым сопровождением, раскрывающим концепцию. Фотографии здесь не просто иллюстрации, а вехи повествования в той же мере, в какой таковыми являются экспонаты на выставке в реальном музее, к которым экскурсовод обращается по мере своего рассказа.

Мы вполне можем реконструировать предпринятую авторами последовательность шагов. Во-первых, сделан выбор центрального предмета, диссонирующего с устоявшимся имиджем поля данной науки и в то же время показательного для характеристики его эффектов (атмосферы), предмета, который можно возвести в статус контактной реликвии, наделить легендой и комплексом символических значений, в том числе сделать его символом основного конфликта. Во-вторых, найдена основа для интриги проблема реальности легенды об истории с кочергой. Дана экспозиция хронотопа и конфликтующих сил (агентов). Прослежено становление диспозиций в форме компаративного представления конфликтующих индивидуально-личностных полей. Сделан выбор второстепенных предметов, также контактных реликвий, показательных для становления диспозиций (это вещи, к изготовлению которых оба философа имели непосредственное отношение). Наконец, дается разрешение интриги: реконструкция реальной коллизии, подтверждение значимости центрального объекта контактной реликвии.

Эгу книгу можно было бы легко представить в форме виртуального музея по истории философии, если бы не одно «но». Дискурс научного музея развивается в жанре жития, он предлагает модели поведения на примере известных ученых и по определению антагонистичен постмодернистскому подходу к биографии как деконструкции модели. Выбор «низкого» артефакта кочерги в качестве символа поля науки объясняется именно установкой на деконструкцию. Увлекаясь этим процессом, автор постмодернистской биографии низводит героя не только до своего уровня, но и до уровня среднего читателя, не оставляя тому мотивов для подражания. В качестве разрушителя образца он абсолютно не годится в сценаристы музейной экспозиции, хотя может выполнить все требования к живому и динамическому сценарному оформлению музейного предмета.

Выводы

Несоответствие желаемой и реальной позиции разработчиков рассмотренных ресурсов в мире виртуальных мемориальных музеев может быть снято за счет обращения к теории социальных полей как к средству моделирования нарративной репрезентации музейного предмета в контексте индивидуально-личностного поля ученого. При этом средством борьбы с излишним наукообразием изложения, не соответствующим музейным задачам, становится проработка литературного сценария виртуальной выставки, ориентированного не на иллюстрирование текста музейными предметами, а на помещение их в фокус повествования. Эго позволит задействовать все возможности разработанной информатиками модели данных и добиться соответствия ресурсов принятому образу виртуального мемориального музея.

Список литературы

1. Bourdieu, Р. Le schamp scientifique // Actes de la recherche en sciences sociales. 1976. № 2 3. P. 88 104. / Бурдье П. Социальное пространство: поля и практики. М., 2007. С. 473-517.
2. Bourdieu, Р. Le schamp litteraire // Actes de la recherche en sciences sociales. 1991. № 2 3. P. 3 46. / Бурдье П. Социальное пространство: поля и практики. М., 2007. С. 365^172.
3. Edmonds, D. Eidinow, J. Wittgenstein’s poker. The story of a ten-minute argument between two great philosophers. Ecco, 2001 / Эдмондс Д., Айдиноу Д. Кочерга Витгенштейна. История десяти минутного спора между двумя великими философами. Пер. с англ. Е. Каншцевой. М, 2004.
4. А. Дремайлов. Музейные цифровые ресурсы и продукты (коллективные размышления). URL: www.icom.org.ru/docs/A58_CTa'n^_flpeMaitiioBa.rtf
5. Ильин В. И. Феномен поля: от метафоры к научной категории // Рубеж (альманах социальных исследований). М., 2003. -Выл. 18.-С. 29-49.
6. Касавин И.Т. Междисциплинарное исследование: к понятию и типологии. URL: http://vphil.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=132&Itemid=52
7. Mop M. Выставка как театр сценарное оформление музейных предметов // Музеология, музеи в меняющемся мире. Материалы международного симпозиума. Барнаул, 2008. С. 32-37

Об авторе: Новосибирский государственный университет
Новосибирск, Россия
pa.nina@mail.ru
Работа выполнена при поддержке РГНФ, грант № 03-01-12003в, № 13-04-00052.
Материалы международной конференции Sorucom 2014 (13-17 октября 2014)
Помещена в музей с разрешения авторов 22 июля 2015