Памяти Владимира Николаевича Березина

Памяти Владимира Николаевича Березина

Годы летят, и, увы, многое теряется из виду! Остаются в памяти только «верстовые столбы» самых значимых встреч и событий, и ещё – добрая светлая память сердца. Коснусь нескольких событий, связанных с Владимиром Николаевичем Березиным [1] и оставивших заметный, я бы сказал, судьбоносный след в моей профессиональной жизни.

Начало наших деловых отношений с ВН восходит к весне 1973 года. В ту пору в СССР строили утопический коммунизм, всенародно обещанный пламенным Генсеком Никитой Хрущевым. Коммунизм непременно должен был наступить в 1980 году. Стране многого ещё не хватало, но при этом все в Москве знали, что «в принципе все есть». Тем не менее, на этом фоне повседневных лишений самого элементарного, ни у кого не было и близко тени сомнений в нашем неоспоримом могуществе и прочности страны. Как тут не вспомнить восхитительный КВН, в котором лукавым эзоповским языком рассказывалось о стране сказок, в которой наряду со сказочными успехами были сказочные недостатки.

В НИИАА шла очередная структурная реорганизация. Руководство института, с верноподданнической оглядкой на тогдашнее высшее руководство страны, лихо преобразовывавшее колхозно-совхозные совнархозы в совхозно-колхозные, самозабвенно создавало новые подразделения, отделы, сектора, перетасовывало сотрудников, формировало новые коллективы, меняя привычный тематический профиль их работы и даже профессии. Так разработчиков аппаратных средств, с большим опытом работы, успевшим зарекомендовать себя на создании сложной цифровой техники, различных комплексов, процессоров, контроллеров внешних устройств и каналов и.т.п., спешно перековывали в исключительно востребованных новыми задачами программистов, круто меняя их профессиональную судьбу.

К моменту этой структурной институтской перестройки отдел ВН был всецело занят разработкой системных программ крупного проекта «Алмаз», который совместно с институтом «Восход» велся в интересах развития средств управления ПВО. Он с головой был поглощен организацией решения многочисленных задач операционного обеспечения многомашинного вычислительного комплекса, когда на него внезапно обрушилась абсолютно новая фантастически сложная проблема создания базовой системы обмена данными в масштабе страны. Для ускоренной реализации этой глобальной задачи потребовались значительные производственные и людские ресурсы. Поэтому ВН пришлось отказаться от ведения работ по ОКР «Алмаз» и передать их другому специально созданному подразделению. Вот так мне предложили завершить едва начатые ВН работы в части общего ПО комплекса «Алмаз».

К тому времени в составе небольшой группы из двух инженеров и лаборанта, которую я, тогда ведущий инженер, неформально возглавлял, была завершена программная полномасштабная функциональная модель ЭВМ 5Э76Б. Разработка шла в авральном порядке под непосредственным руководством д.т.н. Николая Яковлевича Матюхина. Сроки были сжатыми, и чтобы уложиться в них, апологет автоматизации проектирования ЦВМ на ЭВМ будущий член-корр Николай Яковлевич, которого за глаза сотрудники называли НЯМ-НЯМом, поручил мне создать адекватную функциональную модель проектируемой машины. На модели без изготовления «железа» превентивно была полностью отлажена вся микропрограмма процессора и контроллера межмашинного канала. Я намеревался и дальше развивать созданную модель, когда внезапно Евгений Георгиевич Сталин, «перетащивший» некогда меня в НИИАА из института космического приборостроения, с одобрения НЯМ-НЯМа предложил мне возглавить сектор операционных систем. Этому сектору и передавалась от подразделений ВН разработка программных драйверов для контроллеров всех внешних устройств проекта «Алмаз». Для меня это было новое дело, поскольку в своих повседневных «модельных» задачах больше тяготел к «железу» – аппаратным средствам проектируемых комплексов. И вот в этот переломный момент моей профессиональной деятельности меня в буквальном смысле спас ВН.

Прекрасный организатор, с большим опытом работы, ВН всегда придерживался золотого правила разработчика, образно сформулированного знаменитым американским авиаконструктором Дугласом: «Самолет взлетает тогда, когда вес его конструкторской документации превышает вес самолета». Таковы неизменные требования к детализации всех программных, конструкторских и технологических документов. В методологии проектирования любых сложных программных систем ВН неизменно предварительно создавал солидный пакет информационно-логических протоколов, в которых с ювелирной тщательностью отражал малейшие подробности функционирования будущего изделия или его соответствующего компонента. Детально расписывались все будущие инфологические и датологические структуры, перечень программных интерфейсов в виде набора системы команд и т.п. Это было непросто тривиальное описание, а точное указание, как, в каких комбинациях, использовать интерфейсные программные команды.

Именно этот пакет протоколов явился для меня тем «спасательным кругом», который так вовремя и совершенно бескорыстно «бросил» мне ВН. Несмотря на страшный дефицит кадровых программистов, он «пожертвовал» мне двух лучших своих профессионалов – Мишу Лесова и Володю Эпштейна, хорошо осведомленных с «алмазной» тематикой. ВН, ценитель прекрасного, был неравнодушен к красивым программисткам, но все же «отстегнул», скрепя сердце, нам в помощь и привлекательную блондинку Людмилу Мещерякову. В целом же коллектив моего нового сектора состоял из бывших «аппаратчиков», разработчиков «железа». Вспоминаю, как Тамара Никифорова, непосредственный разработчик «железного» межмашинного канала, объединявшего шесть ЭВМ 5Э76Б в единый комплекс восприняла, словно китайскую грамоту, «березинский» протокол программной организации этого межмашинного обмена, пытаясь осмыслить совершенно новый для неё уровень управления. Так что начинать работы по «Алмазу» пришлось не с нуля. Сам принцип организации и реализации любых новых проектов предварять осмыслением и созданием информационной базы в виде пакета протоколов и соглашений ВН привил мне на всю мою профессиональную жизнь. Это пригодилось мне в последствие при создании целой «флотилии» коммуникационных систем документального обмена. Поэтому с полным основанием воспринимаю ВН как своего Учителя, о чем ему с благодарностью говорил, а он со свойственным ему природным юмором слегка подтрунивал над моими слащавыми словами признательности.

И все же, несмотря на такую существенную поддержку, работа по «Алмазу» протекала натужно и без особого успеха. У молодого коллектива, несмотря на энтузиазм и ненормированное рабочее время, не хватало опыта, не хватало машинного времени, но у всех было неимоверное желание довести начатое ВН дело до завершения [2].

ВН, несмотря на жуткую занятость, как мог, выручал нас, где советом, а где и дефицитным машинным временем. Но он не был добреньким дядей, любую нашу программистскую глупость, а тем более нерадивость, с язвительностью высмеивал. В делах ВН был суров и непримирим. В минуты крайнего раздражения его могучая «бульдожья» челюсть неимоверно выпячивалась вперед а-ля итальянский дуче, парализуя провинившегося. Для тех же, кто, оправдываясь, рисковал вступать с ним в пререкания, он, с тяжелым взором, произносил пару коверканных слов: «Сисяс уснаес» из хохмы про дурака, вырвавшего зуб у спящего дракона. Но чаще всего ВН просто по-доброму высмеивал своим неизменным «кхе-кхе-кхе» и наставлял нерадивого на путь праведный. Так общими усилиями и при постоянной поддержке ВН мы в итоге своим коллективом преодолели все стоявшие «алмазные» трудности.

1975 год. В огромном бетонном подземелье заработало, наконец, то, что в полном смысле слова, предначертал ВН. На широкоформатном экране, как в самом современном кинотеатре, светится огромный контур карты Европы со всеми НАТОвскими самолетами, отображая воздушную обстановку (высоту, координаты, скорость, состав самолетных групп и т.п.), на всем западноевропейском пространстве. У многочисленных операторов на индивидуальных мониторах, словно у депутатов в нынешней Государственной Думе, по желанию мог быть высвечен любой фрагмент воздушного пространства. Комплекс из пяти матюхинских основных ЭВМ 5Э76Б и ещё одной резервной, готовой подхватить работу любой другой ЭВМ, с березинским интеллектуальным ПО, в режиме non-stop устойчиво несет боевое дежурство.

Наш триумф был оценен Родиной правительственными наградами. И с нами в знаменитом Георгиевском зале Кремля получал орден ВН! Вручал награды заместитель председателя президиума Верховного Совета СССР М.А. Яснов. На большой широкоформатной фотографии был запечатлен выстроенный в несколько рядов весь творческий коллектив, трудами которого создано было это «алмазное» изделие. А после парадного кремлевского приема мы вместе с ВН «обмывали» на хрестоматийно известном балконе кафе 15-го этажа гостиницы «Москва». ВН был в ударе, без конца шутил, буквально фонтанировал байками, прибаутками, анекдотами. В приподнятом великолепном настроении мы, тогда такие ещё молодые, «ржали» от его шуток до упада…

В конце восьмидесятых завершалась разработка коммуникационного комплекса телеграфного обмена (КТО), составлявшего основу будущей автоматизированной системы документального обмена. ВН, как начальник всего программистского подразделения отвечал и за этиот фронт работ, проводимых в его ведомстве. Предстояли ответственные испытания, а у разработчиков ПО, не сходились концы с концами в самом главном параметре КТО – вместо требуемых 64-х телеграфных установок он коммутировал только половину – 32 ТГУ. Причина была в исключительно малой оперативной памяти вычислителя «Электроника 81» – всего 64 Кб. В это «прокрустово ложе» надо было втиснуть протоколы телеграфного обмена, абонентский протокол, протокол передачи телеграфной информации, административное управление комплексом, регистрацию и обработку статистических данных обмена, всю многоуровневую транспортную составляющую для связи с абонентами БСОД и т.д. Это сейчас программисты избалованы гигантской производительностью вычислителей и колоссальными объемами их памяти. А тогда надо было применять немалую изворотливость, чтобы уместить программы в скудные объемы памяти.

Каждый раз на многочисленных совещаниях, где обсуждались эти проблемы, ВН был крут, беспощаден и неимоверно настойчив, а беспомощные программисты пытались аргументировано доказать недостижимость требуемых показателей из-за аппаратных ограничений. Но за плечами у ВН был разработанный сложнейший ЦКС «Континент», в составе которого коммутатор на 16 ТГУ, и он мог довольно уверенно утверждать, сколько потребуется вычислительных ресурсов для 64 абонентских установок. Требовался поиск нестандартного решения, но какого именно – неизвестно.

В ту пору, помимо общего руководства программным проектом и взаимодействия со специалистами отдела, которым руководил Е.Г.Сталин, мне пришлось доводить до кондиции ряд функциональных, вспомогательных и отладочных программ (утилит), в частности, начальный, а затем и системный загрузчик ПО, после завершения работы которого собственно начинали выполняться все основные программные задачи КТО. Первоначальный технологический вариант загрузчика, созданный одним не очень опытным специалистом, отнимал у программистов слишком много дефицитного машинного времени на загрузку. Пришлось взяться за оптимизацию функций загрузчика. Встревоженный нашими просчетами ВН застал меня на стенде именно за этим делом. С мрачным подавленным видом он почти умоляющим голосом попросил меня срочно переключиться на поиск выхода из создавшегося положения и заняться неразрешенной проблемой усеченных возможностей КТО. Никогда ни до, ни после я не видел ВН в таком угнетенном состоянии…

С этого момента начался многолетний период телеграфной коммутации. Опытнейший ВН предсказал, что для решения возникшей проблемы нужен какой-то неформальный программный «трюк», потому что в лоб проблему не решить. Пришлось погрузиться в глубины чужих программ. Каждый, кому доводилось заниматься этим делом, копаться в исходниках, лишенных, как правило, четких и ясных комментариев, поймет меня, насколько это утомительное и нудное занятие. После тщательного «препарирования» объемистого ПО, удалось все же распознать «ахиллесову пяту» проблемы. По счастью, после недолгих раздумий, решающий проблему «трюк», на который намекал ВН, мною был найден! Все, кто утверждал, что решение найти невозможно, были по своему правы, но исходили из общепринятого канонического решения – за каждым внешним устройством закрепляется свой управляющий процесс (драйвер), со всеми своими атрибутами: дескриптором процесса, индивидуальным рабочим пространством (стеком) и другими программными средствами (векторами прерываний, глобальными переменными и т.п.). Все это неизбежно требовало уйму памяти, которой на управление 64-мя ТГУ явно не хватало. Я по неведению отступил от этого классического правила, и запустил для всех ТГУ всего один процесс ввода, разделив по минимуму только индивидуальные переменные. И решение сложилось.

Окрыленный успехом ВН воспрянул духом, просветлел, и никого из оппонентов не попрекнул даже намеком, несмотря на немало потраченных нервов, времени и средств убеждения. Государственные испытания КТО прошли вполне удовлетворительно, КТО была присвоена литера О1, тамбовский завод изготовил 17 комплектов изделия. Но, увы, беспрецедентный развал СССР почти полностью похоронил намеченное внедрение КТО. Тем не менее, он был установлен на пяти объектах Заказчика: в Москве, в Московской области, в Североморске, в Петербурге и под Петербургом. На базе КТО в сочетании с БСОД весьма продуктивно заработала автоматизированная система документального обмена. Занятна эксплуатационная судьба КТО. Там, где он заменял непосредственные связи между телеграфными установками на коммутируемые связи, первоначально его внедрение встречали с глухим ропотом, а спустя некоторое время после освоения не могли без него обходиться. Ежедневно тысячи срочных сообщений передавались с КТО во все удаленные концы страны напрямую и через БСОД, созданную ВН.

Особое внимание ВН уделял проблемам качества разрабатываемых программ, надежности и устойчивости их функционирования. В своей фундаментальной работе «Разработка программного обеспечения центра коммутации пакетов» (Сб. Вопросы кибернетики. Протоколы и методы коммутации в вычислительных сетях. М. 1986 г.) он одним из первых обосновал парадигму информационной надежности программ и вычислительного процесса. ВН глубоко понимал, что многие части программного обеспечения слишком сложны и их невозможно полностью проверить за конечный отрезок времени. В отличие от большинства высоких руководителей ВН ясно сознавал, что программирование – это творческий процесс, для завершения которого требуется определенный промежуток времени, который не сократиться, даже если подключить больше людей [3]. Для выявления и устранения программных ошибок в процессе разработки излюбленным коньком ВН было всяческое одобрение и поощрение дополнительно создаваемого программистами разнообразного отладочного инструментария: различных имитаторов, тестов, подпрограмм трассировки и утилит, позволявших глубоко диагностировать функциональные программы, имитировать полунатурные нагрузки на испытываемые комплексы и эффективно решать головоломки, возникающие при отладке. Он неизменно напоминал коллегам о вездесущем неумолимом законе Мерфи: «если какая-нибудь неприятность (в программе) может произойти, она случиться» и со смехом добавлял известный комментарий Каллагана: «Мерфи был оптимист!». По мнению ВН законченной программой является только та, в которой нет ошибок, а не та, которая правильно функционирует большую часть времени.

Поэтому, когда Юрий Васильевич Голубев запустил свой имитатор сетевой нагрузки для ЦКС, вскрывавший массу недочетов в отлаживаемых программах с учетом многочисленных режимов их работы, то на всех пятиминутках ВН возглашал: «Голубев!, Голубев!, Голубев! Твоему имитатору цены нет», – призывая коллег активно следовать такому профессиональному подходу.А когда проводили комплексную отладку АКЦ, КТО и КАПС, ВН был в восторге, ознакомившись на стенде с возможностями созданного совместно с Игорем Ударцевым телеграфного имитатора. «Это же готовая кандидатская диссертация!». Точно также когда-то он высоко оценил весьма оригинальный тест межмашинного обмена комплекса «Алмаз», подготовленный прикомандированной к нам от предприятия «Восход» Лидой Кузьминой. Она реализовала формирование заявок на обмен, используя генератор случайных чисел, позволяющий стохастически воспроизводить широкий спектр разнообразных значений параметров заявок. ВН при этом, встав с огромными кулаками в боксерскую стойку глухой защиты, весьма наглядно изобразил, что, увы, не всегда возможно в каждой программе вот так защищаться и контролировать на допустимость все входные параметры, а ах как надо бы, во избежание непредсказуемых результатов.

По поводу «боксерских навыков» ВН однажды поведал любопытную байку, что по молодости, защищая честь некой дамы (дело происходило на смотровой площадке на Ленинских горах), он получил ошеломляющий нокаутирующий удар от незнакомца, которым оказался … знаменитый боксер Сергей Королев. Оглушенный ВН, по его признанию, мгновенно полностью отключился не испытав даже боли, а растерянный Королев, не рассчитавший своей силы, тут же стал приводить его в чувство и раскаянно приносить свои извинения. ВН гордился этим своим рыцарским афронтом. Не был злопамятен, также как, впрочем, и не «калькулировал», кому он сделал добро. Ему претила низменная радость, которую Достоевский с презрением называл «административным восторгом»: ущемить человека, оказавшегося в зависимости от него.

Последние годы жизни д.т.н. ВН преподавал в МИРЭА, консультировал по разным техническим вопросам, возникающим в текущей работе НТЦ СПД. Для студентов ВН подготовил учебное пособие по языку Си, изобилующее доступными приемами программирования, существенно облегчавших освоение профессионального языка. Но уж после этого был абсолютно непримирим на зачете, если нерадивый студент вместо изящной «Си-шной» инкрементации i++ использовал запись i+1. Когда временами мне приходилось заглядывать в его служебный кабинет, он находил несколько свободных минут на неформальные общение. Словоохотливый ВН был большой знаток и любитель бардовских песен, знал неимоверное число стихов, которые читал нам запоем наизусть. С особенным восторгом он вспоминал свои походы с друзьями на байдарках по северным порожистым рекам, палаточную туристическую вольницу и веселящий душу дым у костра с кипящим котелком. Бесконечно глубокими были философские рассуждения этого мудреца, повидавшего многое на своем веку. Он явственно ощущал жизнь как бесконечную борьбу – борьбу мнений, борьбу выбора путей развития, человеческих отношений. Он понимал, что естественное, свойственное человеку честолюбие и индивидуальное стремление к совершенству не должно перерождаться в корыстную амбициозность – коллективный труд должен быть открытым для совместного поиска правильных как человеческих, так и профессиональных инженерных решений. И сам всегда следовал этому своему кредо, щедро раздавая интересные технические идеи. На совещаниях, научных советах и других публичных диспутах ВН как заправский бойцовский петух умел жестко отстаивать свое мнение, чеканя слова хорошо поставленным лекторским голосом.

ВН постоянно обуревали тяжелые пассионарные раздумья о Родине в связи с творящимся беспределом в стране, но в душе его всегда тлела надежда на её неизбежное духовное и материальное возрождение. Его задевала укоренившаяся приземленная оценка нашим обществом инженерного труда. Он с печалью повторял «бородатый» анекдот об учителе, увещевавшим школьников, поднявших в классе гомерический хохот, когда услышали, что чей-то папа по профессии не продавец, не завсклада, не менеджер, а простой инженер – «нельзя смеяться, дети, если в семье несчастье!». В понятии ВН инженерный труд незаслуженно лишили коннотации творческого. Творческими работниками считаются артисты, художники, музыканты… А все, кто создает совершенно новые неслыханные и невообразимые ранее приборы, изделия, методы лечения, исследуют живую природу, словом создают то, чем повседневно пользуется весь мир, в том числе и «творческие работники», оказываются в массе своей забытыми и просто выпавшими из славной категории творцов. Теперь, как не раз говаривал ВН, высокооплачиваемые шуты и скоморохи оказываются более востребованы интеллектуально скудеющим обществом, чем академики и нобелевские лауреаты. По мнению ВН высочайшее звание «народный артист», увы, безнадежно девальвировало на эстрадных подмостках. Он сетовал, что нелегкая жизнь вынуждает народ искать примитивные легкодоступные удовольствия.

Вместе с тем, доктор наук, ВН никогда не страдал заносчивостью, высокомерием и безмерной гордыней. Он всегда был доступен и открыт для коллег. ВН с большим удовольствием поддерживал все наши корпоративные междусобойчики и посиделки, при случае со всеми запросто «хлебал» вино и «горькую», сыпал цветистыми кавказскими тостами, пел застольные песни и раздирающие душу проникновенные русские романсы, веселился как молодой жених, постоянно подтверждая истинность шутливого постулата барона Мюнхгаузена: «Ничто так не свидетельствует об уме человека, как его способность валять дурака». ВН до конца жизни остался жизнелюбивым, любознательным человеком, заражал нас хорошим настроением, заряжал своей неугомонной энергией. Таким и остался в сердцах тех, кто его знал, кто прошел с ним нелегкую жизненную и производственную школу, для тех, кто, как и я, считал его своим Учителем. 

Примечания

1. Березин Владимир Николаевич (1930–2007) – начальник Научно-технического центра систем передачи данных НИИ автоматической аппаратуры (АО НИИАА), д.т.н., профессор

2. Мы задерживали смежников из «Восхода», на что по-дружески, но все же, по-партийному довольно жестко, реагировал главный инженер «Восхода» Грибов, грозя начальнику нашего подразделения Н.Я. Матюхину в случае дальнейшего затягивания работ включить на нас «говномет» на полную катушку.

3. По этому поводу ВН всегда припоминал анекдот, когда малолетний сынишка попросил у матери подарить ему сестренку к близящемуся дню рождения. А мама объяснила, что есть небольшое затруднение, связанное со временем. «А ты поступи как папа, подключи к этому побольше людей», – посоветовал сын…

Об авторе: Соболь Вадим Маркович
АО НИИАА им. ак. В.С. Семенихина
гл. спец. АО «Ордена Трудового Красного Знамени научно-исследовательский институт автоматической аппаратуры им. академика В.С. Семенихина»
sobolvm@yandex.ru
Материалы международной конференции Sorucom 2017
Помещена в музей с разрешения автора 20 января 2020