Воспоминания о профессоре Ершове
[1]
М. Миякава
Андрей Ершов приезжал в Японию дважды, и следы этих визитов, к счастью, остались в bit[2] .
К тому же, он один из тех немногих ученых-программистов Сибирского отделения АН СССР, чье имя давно известно на Западе. А. П. Ершов впервые посетил Японию в мае 1973 года. Первая наша встреча состоялась на лекции Андрея Петровича «Положение вычислительной науки в СССР» в Электротехнической лаборатории (ETL), в которой я работал.
В то время в Японском обществе по обработке информации в центре внимания было применение языка Algol N; об этом и шла речь в его докладе в Доме науки возле Токийской башни. Наверное, это судьба, но в 1975—1977 году мне посчастливилось провести два года плодотворных исследований на родине академика Ершова.
Во второй раз А. П. Ершов приезжал в Японию на конгресс IFIP в октябре 1980 года. В тот раз он выступил с лекцией «Mixed computation and transformational machines» в Японском обществе по обработке информации; тогда же он незаметно вручил мне 44 страницы черновика статьи, которая позже была напечатана в «Theoretical Computer Science» под названием «Смешанные вычисления: потенциал применения и проблемы». По невнимательности я пропустил часть на русском языке в конце статьи.
Наверное, так изучалась возможность публикации в японском издании. Я посоветовался с некоторыми людьми, но в итоге так и не выяснил, есть такая возможность или нет, и идея А. П. Ершова осталась без развития. Позже, принося извинения, в ответ я получил смех, и, наверное, был прощен, но мне показалось, что все же Андрей мог подумать, что я не такой уж и порядочный человек.
Ведь действительно, Андрей Петрович вложил в эту статью большой труд, и потому мне следовало приложить все усилия, чтобы статья была опубликована в Японии.
Говорят, что о человеке можно судить по одному-единственному поступку, и хотя за все долгое время нашего общения я так и не узнал, что же на самом деле имел в виду Андрей Ершов, мне кажется, что на самом деле я так и не был прощен.
В Новосибирске (город в Сибири, СССР) Андрей Петрович Ершов в напряженном темпе руководил проектом БETA, целью которого были разработка и создание многоязыковой транслирующей системы.
Вспоминается, как из окна лаборатории на третьем этаже института, на сколько хватает глаз, виден заснеженный лес. В памяти всплывает картина: из-за угла, по одной из тропинок возле Вычислительного центра, выходит Андрей Петрович: черная фетровая шляпа натянута по самые уши, вокруг белое облачко морозного пара.
Наша последняя встреча состоялась летом 1987 года в Новосибирске. Я возвращался из Казани, с международной конференции Fundamentals of Computation Theory'87. Меня переполняло счастье от того, что на этой конференции я рассказал о проблеме, поставленной двенадцатью годами ранее в гостях у Андрея Петровича, и я думал, что наконец-то хоть немного оправдал его ожидания. В то же время я волновался за его состояние здоровья из-за тяжелой болезни. Андрей Петрович похудел и выглядел несколько истощенным, но сохранял бодрость духа. Я счастлив, что наша встреча была радостной. Он выслушал мой рассказ о конференции в Казани, а затем со своей неизменной жизнерадостностью рассказал о болезни, об операции, проведенной в московском онкологическом центре, о том, что в Японии эта болезнь считается излечимой. На меня произвело неизгладимое впечатление то, что он может вот так говорить о своей тяжелой болезни.
К обеду у себя дома, приготовленному супругой Андрея Петровича, он специально пришел встретить меня к гостинице. Мы беседовали и с семьей дочери Андрея Петровича, живущей вместе с ними. Тогда я смог проконсультироваться с Ершовым по самым разным вопросам. С удивлением он заметил, что «самое главное всегда появляется в последний момент», и добавил: «Теперь буду слать вам письма». Он проводил меня и назад до гостиницы, пешком по березовому лесу, после прошедшего вечернего ливня. Хотя у меня и не появилось желания в подробностях расспрашивать о болезни, меньше всего хотелось думать о том, что полного выздоровления может и не быть.
Однако сейчас, когда я думаю об этом, мне кажется, что Андрей Петрович был готов к тому, что времени осталось мало. И окружающие замечали, что он пытается завершить как можно больше дел.
Он сказал мне, что едет на семинар в Данию, и передавал мне привет от профессора Футамуры.
Говорят, что на конференции Андрей Петрович безустанно «со строгим лицом четко излагал свое мнение». Оставшаяся у меня с той конференции программная речь Андрея Ершова стала ценностью, которую я всем показываю. Эти заметки, в которых чувствуется, что Андрей заботился о том, что будет после него, и что он думал о близком и далеком будущем, стали последним даром, который оставил нам академик.
Определенно, Андрей был человеком, который всегда обдумывал вещи со всех сторон. Он говорил, что любит размышлять, и всегда говорил, что его мнение может оказаться неправильным. Внимательно и терпеливо выслушивая других людей, он всегда старался в полной мере вникнуть в факты, стоящие за их словами. И в повседневной жизни заключения, выведенные из теории или окружающей природы, он признавал спокойно и с тактом.
Сейчас мне кажется, что во время нашей последней встречи у Андрея был такой взгляд, будто, осознавая свою болезнь, он спокойно рассчитывал оставшееся время.
Он говорил, что наука — это природа, и мне кажется, что мнение Андрея, как соратника в области информатики, многое может дать для нашего, человеческого, ее понимания.
Примечания
[1] Bit. — 1989. — Vol. 21, N 10. — P. 22—23. Пер. с японского Т. М. Бульонковой
[2] Обращение к читателям// Bit. — 1973. — Vol. 5, N 9. — P. 9. Предмет теоретического программирования// Bit. — 1973. — Vol. 5, N 11. — P. 30—36. (На японск. яз.).
Из сборника «Андрей Петрович Ершов — ученый и человек». Новосибирск, 2006 г.
Перепечатываются с разрешения редакции.
