Из дневника зав. отделом

Сергей Львович <Соболев>, встретив на лестнице Вычислительного центра, предложил поехать в его будущий институт заведовать отделом программирования.

Разговор с Михаилом Романовичем <Шура-Бура> о руководстве отделом: …одна или две стержневые темы… должна быть группа программирования ради программирования… нельзя сидеть на одной теории… инженеры не могут… нужно иметь Федосеева или Штаркмана[2] — математик по воспитанию, инженер в душе… смелее применять новые методы программирования… 1000—1500 команд в месяц… быть подемократичнее… руководителя группы не забивать.

Предложил Кожухину проблему об оптимальном программировании циклов. Однако подозреваю, что не справится. Но посмотрим.

Разговаривал с Соболевым. В этом году будет 90 квартир в городе и 32 квартиры в городке. С машинами много хуже: «Ереван» —  в конце 59 г., «ЦЭМ-2» — в конце 59 г.,
«М-20», «БЭСМ-2» — в 60 г. Сказать Поттосину, что уже сейчас можно работать на ЦЭМ-1, к которой приделали барабан.

В результате встреч с американцами, коротенького разговора с Колей Нагорным[3], согласия Соболева и собственных размышлений родилась грандиозная идея сделать «Stretch» в программировании задач численного анализа… Об этом плане нужно еще подумать, а затем изложить его, прежде всего, в нашем отделе. Такая программа будет, наверное, тысяч на 50.

Комната для сотрудников СО уже выделена. Говорил с Поттосиным насчет группы, работающей на ЦЭМ-1. Он, кажется, воодушевился. Аналогичный разговор состоялся с Виткиной[4]

В 2 часа было собрание сотрудников ИМ СО АН СССР, на котором был принят план работы на следующий год. Вечером было чествование С. Л. Соболева по случаю его 50-летия. С уверенностью могу сказать: вот человек, которому хочется следовать во всем, без оглядки!

Договорился с С. Л. насчет назначения Поттосина исполняющим обязанности зав. отделом программирования.

В Ленинград Дородницын все-таки не отпустил, но разрешил ехать от Сиб. отд. и обиделся, когда я сказал, что он толкает меня в объятия СО. Хачатрян[5] смог хотя бы разобрать формулу Симпсона.

Немного размышлял о новой ПП. Уже почти уверен, что включу матричные и векторные переменные. Будут формулы-определения и формулы вычислений.

Виткина привезла из Горького Бежанову — лучшую студентку курса. Интересно будет с ней познакомиться.

Вдруг заработала ЦЭМ-2 («Сокол»). Подбавилось работы.

Из Еревана приехал Скрипник[6]. Сказал о новом сроке для «Еревана»: март 1960 г. Полюсук[7] перешел в СО. Сегодня я имел первую с ним беседу. Посмотрим! Разговаривал со Змиевской. Оказывается, что у нее есть идея по автоматическому распределению памяти. Интересно!

Сегодня познакомился (не шутите!) с И. Е. Таммом[8]. Ему надо быстро посчитать 5 6-кратных интегралов. Курочкин отказался, и я решил отдать сибирякам. Предложил задачу на выбор Кудриным[9] или Мишкович. Взялись они все втроем.

Кожухин растет не по дням, а по часам!

Сблизился с Ю. Г. Косаревым[10], который оказался достаточно интересным и приятным человеком. Шаткая идея построения сверхбыстродействующей машины начинает претворяться в довольно четкий план научной работы. Готовится постановление Совета Министров о поставке в СО машины М-20.

Начал работу над «сибирским языком».

Приняли 1-й годовой план отдела программирования.

С 1 мая полностью перехожу в СО АН.

С утра начали с Кожухиным и Волошиным писать связный текст новых предложений по языку.

Звонил Меренков[11] из Новосибирска и сказал, что машина в хорошем состоянии.

С кожухиным приятно работать. Сидели рядом часа два и плодотворно трудились. Я их понемногу стараюсь приучать к порядку. Утром приезжал Лавров с двумя своими сотрудниками. Один — парень, Владимир Андреевич и другая — Эльфрида Константиновна Иванова — та самая, кого он рекомендует в качестве стажера. Весьма миловидная девушка и с некоторыми признаками характера.

Устроили воскресник по входному языку. Работали все втроем с 10 до 20 часов. Волошин к концу был чуть жив.

Получил из Новосибирска телеграмму с просьбой выехать для получения ордера на квартиру.

(Новосибирск). Ездил в Бердск. Удивительно грязный город.

С утра был в городке. Разговаривал с Меренковым, который опять жаловался на бесперспективность. Познакомился с Загацким. Паренек толковый и энергичный. Способности его пока не ясны. Немного сбил с него самоуверенность. Он, кажется, из таких, которые за пустяковыми вопросами не любят обращаться.

Сегодня выселились из 225 комнаты.

Звонил Новосибирск. Самая главная новость, что дома будут очень скоро готовы.

Змиевская и Тартаковская нашли-таки ошибку в программе обращения, так что теперь 66-й этап и дальше дают полное совпадение. Дорогой ценой далось им обнаружение этой ошибки.

Виткиной и Мишкович уже выписаны ордера.

(Новосибирск). Не спавши ночь, приехал прямо на улицу Мичурина, 23. Увидел почти всех — приехали на курсы. В 4 часа поехал в городок, по дороге долго говорил с Меренковым. В Иркутск его влечет большая зарплата, квартира, ощущение свободы и сознание общественной полезности переезда.

Неожиданно встретил Тамару Резник. Еще более неожиданно узнал от нее, что она хочет переехать в группу Журавлева[12]. Сначала я очень удивился, но потом понял, что это естественно. Теперь мне предстоит борьба. Это будет довольно трудный момент в моей жизни, когда я просто должен испытать силу моего влияния, авторитета и способности увлекать людей.

Новость! Кожухин доказал теорему о четырех красках! Поддерюгин и Курочкин слушали его утром, я — днем и не нашли никаких ошибок. Решили рискнуть показать доказательство Болтянскому.

Через час разговора с Болтянским все рухнуло.

Получил подъемные 6000 р.

Юркевич тоже решил расстаться с институтом. До конца я его не понял, т. к. не был уверен в его искренности. Судя по его высказываниям, он «надорвался», потерял веру в себя и утратил вкус к работе. Вывод: к людям надо присматриваться внимательнее. Важно не только то, что произошло, но и то, что это оказалось совершенно неожиданным для меня.

(Новосибирск). Сразу окунулся с головой в институтские дела. Настроение у многих преневажное, в общем, разброд. Главный вывод — нужно сплачивать людей на интересной и полезной работе. Разговаривал с Кожухиным, Поттосиным, Волошиным, Войтишками и Резник.

Установочный разговор с Вацлавом[13]. Кажется, он весьма заинтересовался, но ясно, что спуску ему нельзя будет давать.

Сегодня начал борьбу за отдел. Начал с общего собрания. Потом были короткие разговоры с сотрудниками. Долго и нудно беседовал с Олефиром, который пытался мне доказать, что я могу подождать с детским садом. Говорил с Омельченко — смотрит вбок. Вечером имел короткий, но очень полезный разговор с Кожухиным: вложили еще несколько кирпичей в здание ПП.

На собрании Ассоциации М-20 по Алголу похвалились сделать ПП в 1 квартале 1962 г.

Работаю один. Отдел в Новосибирске, кроме Люды Змиевской. Она самоотверженно трудится и сделала уже несколько десятков этапов. Кончил вместе с Казариновым доделывать черновик «Input Language». Познакомился с Андреем Берсом — энергичным бородатым парнем, который интересуется моими операторными алгоритмами.

Уезжаем из Москвы.

Встреча в Новосибирске. Встречали Поттосин, Меренков, Вацлав с двумя машинами.

Говорил с Косаревым — трудности с помещением. Кожухин отладил Данилевского.

Поттосину предложил работать над ПП. Еще размышляет. Косарев пожаловался на Волошина.

Мила тянет резину и ничего про ПП не говорит. Решил написать специальный труд по проблематике ПП.

Сплошные разговоры. Ругался с Волошиным. В отделе происходит некоторая поляризация.

Занимаем места в 5-В доме. Заняли 2 квартиры. Я обосновался на кухне.

Налаживаю новый стиль работы. Ходят аккуратно. Был ученый совет, на котором я проголосовал против Бурдиной. Евреинов и Косарев делали доклад о модернизации М-20. Мне не понравилось. Вообще, начал чувствовать холодок в отношениях. Стычка с Косаревым из-за Тартаковской. Он считает, что люди это вроде шашек.

Первое общее собрание по высказыванию общих соображений по ПП. Выступили Кожухин, Мишкович, Виткина и Загацкий. Завели журнал, в котором будет фиксироваться вся история.

Косарев развивает какую-то странную деятельность, в результате которой появляется мысль уйти из ВЦ с тем, чтобы моя лаборатория была бы частью теоретического отдела. Вчера приехал Ляпунов, который переходит в Сибирское отделение!

Начали по ПП мозговой штурм! Решили собираться каждый день.

Разговор с Ляпуновым. Он все одобрил, кроме Алгола, о котором он и слышать не хочет. Все же договорились о переходе моей лаборатории к нему в отдел кибернетики. Поскольку Поттосин отказался от зав. лаб. станд. прог., то он переходит со мной.

Бурная неделя, чуть не развалившая наш отдел. Когда наши узнали, что переходят к Ляпунову не все, то кое-кто сами сразу пошли к Ляпунову. Послушав этих людей, Ляпунов ужаснулся их серости и решил бдительно проверить всех наших. После того, как он поговорил со всеми, он сказал, что возьмет меня, Берса и Волошина. Ну, может быть, еще Загацкого. Поттосин, по его мнению, человек без инициативы, а от Кожухина он в ужасе. Об остальных и говорить нечего. Он настолько меня деморализовал, что я чуть-чуть не решил бросить лабораторию и перейти к нему просто так. К счастью, это было бы трудно сделать, не неся большого материального ущерба. Это меня отрезвило, а наутро я и сам опомнился. Ни о каком переходе я больше и не думаю, и об этом тут же и сказал своим с максимальной четкостью. Войтишки все же решили перейти. Кое-что все же стало сложнее: Ляпунов обиделся, а с Косаревым будет трудновато.

Немного отдышавшись после треволнений, продолжили штурм.