Карцев Владимир Михайлович. «Благодаря усилиям Юрия Васильевича и его единомышленников сегодняшний мир изменился»

Карцев В.М.

О Юрии Васильевиче Рогачеве хочется написать очень хорошо. Не в том смысле, чтобы отразить все его положительные качества, а так, чтобы было интересно читать разным людям, не только тем, кто был знаком с ним лично и знает о его несомненных заслугах (которые, кстати, прекрасно отражены в Википедии). Хотелось бы, чтобы в рассказе можно было почувствовать мое отношение к этому человеку, а также эпоху, в которую он жил и работал, понять, какие были проблемы и откуда что взялось в нашей современной культуре (не сами же, в конце концов, зародились персональные компьютеры и смартфоны, в которые так любят утыкаться студенты на лекциях!). Десять лет назад я писал о Юрии Васильевиче в книге «Жажда жизни». С тех пор прошла целая вечность. Десять лет назад никак нельзя было написать «жил и работал». Все было в настоящем и будущем времени. Юрий Васильевич был бодр и деятелен, прекрасно выглядел. И позже, даже в 90 с лишним лет, он никак не соответствовал понятию «пожилой человек». Юрий Васильевич обладал какой-то энергией, которой отличаются долгожители. Он старел, но не дряхлел. Поразительно, как он всегда был на своем месте. И тогда, когда они работали всей командой вместе с моим отцом Михаилом Александровичем Карцевым «в штатном режиме», и тогда, когда возглавлял НИИ ВК с 1983 по 1988 год, и когда стал председателем совета директоров Института в 1997 году, и когда работал в Компьютерном музее. Помнится, меня поразило, что Юрий Васильевич ушел на пенсию (как оказалось, временно) в 63 года. Очень многие держатся за руководящие должности до последнего. Юрий Васильевич был не такой. В нем было что-то очень правильное, что уберегало его от суеты, даже если она обеспечивала высокое общественное положение. Как-то Юрий Васильевич сказал мне: «Как много Карцев брал на себя!».

Очень надеялся, что 100-летие Юрия Васильевича встретим вместе. К сожалению, вмешался COVID. Юрий Васильевич прожил 96 лет. Это очень много. Но все равно этого мало. Человек смертен, и мы как-то научились жить с этим знанием. В этом есть что-то иррациональное. Зачем стараться, если конец все равно один. Сто лет – очень хорошо, а 150 – уже просто невозможно. Увы, остается все меньше людей, кто сотрудничал с Юрием Васильевичем, кто стоял у истоков НИИ ВК. Недавно ушел из жизни Виталий Никитович Зенин, очень много сделавший для Института. Остались фотографии, где мы с Виталием Никитовичем возлагаем цветы на открытии памятника Ю.В. Рогачеву. Светлая память!  

Поделиться своими воспоминаниями о Юрии Васильевиче Рогачеве –  это сложная задача. Я не могу анализировать его огромные достижения как ученого и организатора, поскольку сам работаю совсем в другой области. Не могу и просто говорить о жизни, поскольку на тридцать лет моложе и отношусь к поколению детей. Но и промолчать невозможно. Я понимаю, что судьба свела меня с людьми, которые стояли у истоков вычислительной техники, они были первыми. Без их совместных усилий все в России (СССР) и в мире было бы совсем по-другому, а может быть, и вообще ничего бы не было. Иногда журналисты спрашивают меня, что бы стало, если бы исчезли все насекомые. Да вообще все было бы по-другому, и мы не знаем, как. Сам вопрос поставлен некорректно (помните, как в рассказе Рэя Брэдбери в прошлом исчезла одна бабочка). Едва ли я стал бы заниматься своими жучками-паучками и издавать книги с цветными картинками, если бы не исправно работающие вычислительные комплексы, благодаря которым в мире хоть как-то поддерживается стабильность. Хотя в последние годы обстановка становится все более сложной, а грантовая экстенсивная наука все более напоминает вавилонскую башню и все менее становится академической.

С Юрием Васильевичем мне всегда было очень легко и приятно общаться. Я не боялся сморозить глупость, не думал о том, как бы не нарушить какие-то традиции. Как же облечь свои эмоции в слова, которыми можно поделиться с читателем?

Вспомнить, когда я впервые встретился с Юрием Васильевичем, мне не удается. По всей вероятности, это было в моем раннем детстве. У самого Юрия Васильевича уже не спросишь. Но это и не важно. Мне кажется, что я знаю его всю жизнь (вероятно, так оно и есть), хотя встречались мы нечасто. Вот фото: авторский коллектив разработчиков одной из первых в СССР цифровой ЭВМ М-1, которым руководил И.С. Брук. Вглядываюсь в молодые лица. Это друзья, которые сохранили свои отношения на всю жизнь. К сожалению, многих уже нет с нами. Отец стоит рядом с Юрием Васильевичем. Это 1950-й год. Меня тогда еще даже «в проекте» не было, я появился на свет только через пять лет. Конечно, мы должны быть знакомы с самого моего рождения. Однако более тесно стали общаться последние лет тридцать – сорок, встречаясь по разным поводам в стенах НИИ ВК, ныне носящего имя М.А. Карцева.

Юрий Васильевич играл огромную роль во всех разработках, которые проводил коллектив, сформировавшийся в свое время в ИНЭУМе, и в конце концов выделившийся в отдельный институт (Юрий Васильевич наверняка мог бы рассказать, чего это стоило). Во время проектирования машины М-10 главный конструктор М.А. Карцев слег с тяжелым инфарктом. Все тяготы по общему руководству проекта взял на себя его заместитель Ю.В. Рогачев. В те годы я, студент-младшекурсник, переживал за здоровье отца, но совершенно не думал о том, что же станет с тем делом, которое было для него дороже жизни. Однако благодаря энергии и опыту Ю.В. Рогачева, энтузиазму всех сотрудников разработка была завершена в срок. Думается, этот успех прибавил отцу дополнительные годы жизни. Он снова вернулся в строй, работа института продолжалась. В 1975 году, поздравляя Ю.В. Рогачева с 50-летием, М.А. Карцев крайне высоко оценил его заслуги. В поздравительной речи были такие слова: «Мы надеемся, что еще, по меньшей мере, четверть века мы поработаем вместе с Вами в едином и динамичном коллективе НИИ ВК, где у Вас так много искренних и верных друзей, что мы вместе выпустим в свет еще не одну машину». Однако этого срока судьба не отвела. В 1983 году М.А. Карцева не стало. Директором был назначен Ю.В. Рогачев. Начался новый этап в жизни Института. Только теперь я понимаю, насколько важно это событие. В те годы мне казалось, что если на место главного конструктора приходит его заместитель, это само собой разумеется. Но нет! Трудно даже представить себе, что стало бы с НИИ ВК, приди на место Юрия Васильевича другой человек. Он возглавлял Институт с 1983 по 1988 год, в этот период Институт процветал. Порой я думаю, что бы предпринял Юрий Васильевич, окажись он директором в «лихие 90-е». А как бы оценил теперешнюю обстановку? Но история сослагательного наклонения не знает.

Бесценны также труды Ю.В. Рогачева по истории развития вычислительной техники. Он писал о том, в чем понимал и в чем принимал личное участие. Как-то я признался, что считаю его образцом творческого долголетия и правильного отношения к жизни. «Не выдумывай, - возразил Юрий Васильевич, - для тебя образцом должен быть отец!». Не согласиться с этим, конечно, нельзя. Но и пример Юрия Васильевича хотелось бы взять на вооружение. Я бы сказал, что отец и Юрий Васильевич были совершенно разными, а в общем деле дополняли друг друга. Да и по здоровью и долголетию сильно различались, тут уж как природа распорядилась. С Юрием Васильевичем можно было поговорить о природе, что для меня очень важно. Отец проявлял вежливый интерес к моим увлечениям и даже искренне поразился, увидев под микроскопом муху, но по большому счету область его приоритетов лежала совсем в другом. На моей памяти отец ни разу не выпил ни капли спиртного (хотя, наверное, мог), а с Юрием Васильевичем я не раз сидел за одним столом – и в «греческом зале» НИИ ВК, и в задней комнате за кабинетом директора. «Тост контрольный!» провозглашал Валерий Сергеевич Мухтарулин, когда был директором. И мы старались соответствовать.

 Еще часто думаю, что когда я появился на свет, разница в возрасте между мной и Юрием Васильевичем стремилась к бесконечности. А теперь она всего около 30%. Если продолжительность жизни будет стремиться к бесконечности, этот процент будет стремиться к нулю. На бесконечность мы, конечно, не замахиваемся. Но в последние годы разницу в нашем возрасте я как-то перестал замечать. Скажу более, Юрий Васильевич в свои 96 казался мне более молодым, чем я сам в свои почти 70.

Наша жизнь закономерно меняется, и это хорошо. Мои студенты совершенно не умеют писать от руки, только нажимают на кнопки (кстати сказать, их тексты часто довольно безграмотны). Сам я, едва продрав глаза, первым делом бегу к одному из своих персональных компьютеров – проверить почту. Температуру на улице определяю не по градуснику за окном, а узнаю из интернета. Конечно, в повседневной жизни нас окружают не совсем те компьютеры, в создании которых участвовал Юрий Васильевич. И сделаны они, увы, не в России. Однако благодаря усилиям Юрия Васильевича и его единомышленников сегодняшний мир изменился. Они стояли у истоков нового направления науки и культуры. К сожалению, многие люди, которых я очень люблю, уходят. В 100 лет у человека очень мало друзей-ровесников. Но в моем личном мире все эти люди есть – и отец, и Юрий Васильевич. И от этого мир становится лучше. Спасибо Вам, Юрий Васильевич.

Об авторе: Владимир Михайлович Карцев, кандидат биологических наук,
научный сотрудник кафедры энтомологии биофака МГУ
Помещена в музей с разрешения автора 3 октября 2025