Человек - легенда

Г. Тарамыкина

Всем, кто прямо или косвенно связан с развитием спутниковой связи, известно имя видного ученого, инициатора организации спутниковой связи, дважды лауреата Государственной премии, заслуженного деятеля науки и техники, доктора технических наук, профессора Александра Дмитриевича Фортушенко. Известно и то, что двадцать лет своей жизни он отдал Научно-исследовательскому институту радио, а фактически был его создателем, основателем особой, фортушенковской школы.

По общему признанию, под руководством Александра Дмитриевича, или А. Д., как его любовно называли сотрудники, институт превратился в один из ведущих научных центров страны в области радиосвязи и радиовещания. И именно в эти годы институт вплотную подошел к организации спутниковой связи.

Кстати, идея организации самой спутниковой связи принадлежит А. Д. Фортушенко, который после запуска первых искусственных спутников Земли понял, что с их помощью можно передавать сигналы на огромные расстояния. Под его руководством разрабатывается все наземное оборудование систем связи с ИЗС типа "Молния", вводится в действие сеть станций "Орбита", готовится проект государственной системы спутниковой связи, главным конструктором которой был Александр Дмитриевич. В это же время создается международная система "Интерспутник", система спутникового телевизионного вещания "Экран", многоканальная радиоаппаратура спутниковой связи и др.

Такая мощная реализация потенциала А. Д. Фортушенко не была случайностью. Вся его жизнь была подтверждением огромной духовной силы, воли и высокой нравственности. Даже в детстве, когда серьезная болезнь приковала его на три года к постели, он не дал себе расслабиться - упорно готовился к поступлению в реальное училище. В виде исключения был принят в четвертый класс. Более того, стал первым учеником. И дальше, хотя болезнь так и не отпустила его, он стремился продолжить образование. Поэтому, когда Красная Армия освободила Крым, а жил он тогда в Севастополе, Александр Дмитриевич поступает в вечерний рабочий университет. Однако уровень преподавания в нем не соответствовал возможностям Фортушенко, и вскоре он перебирается в Москву, где сразу же поступает в Институт народного хозяйства им. Плеханова на электропромышленный факультет. Вот здесь-то и начинаются его основные университеты.

Его преподавателями были П. В. Шмаков и М. В. Шулейкин, а руководителем практики - Б. А. Введенский. После окончания института талантливому молодому человеку сразу предложили место заведующего научным отделом связи во вновь организованном Государственном электротехническом институте, где он работал с такими учеными и специалистами, как П. В. Шмаков, С. И. Катаев, В. К. Виторский, М. Т. Грехова, А. Г. Аренберг, Данилевский, Турлыгин, Архангельский, Тагер, Джигит. Конечно, такое сотрудничество не могло не сказаться на мировоззрении Александра Дмитриевича, его техническом и научном уровне. Фактически Александр Дмитриевич оказался причастным к зарождению советского телевидения. Ведь именно в этом институте начались разработки электронных систем телевидения, приборов ультракоротких волн, систем звукового кино. Именно здесь Александр Дмитриевич вместе с П. В. Шмаковым участвовал в организации первых в СССР вещательных телевизионных передач, разработке первого в стране электронного телевизора.

В 1933 г., став адъюнктом Академии связи им. Подбельского, Александр Дмитриевич организовал лабораторию телевидения, где продолжил углубленные исследования в области электронного телевидения. В это же время его как одного из лучших аспирантов Академии командируют для повышения квалификации за границу - в Германию, Францию и Англию. Три месяца за рубежом - срок небольшой, но и за это время он сумел основательно познакомиться с развитием телевидения в этих странах. И вернувшись в Москву, он с блеском защитил кандидатскую диссертацию "О расширении предела чувствительности телевизионных передатчиков посредством электронного умножителя". После этого его назначают главным инженером Московского телецентра на Шаболовке. И снова поездки за рубеж - сначала на стажировку на Нью-Йоркский телецентр, затем - в Каир, для участия в Международной конференции по радиосвязи. Одна работа сменяет другую, и каждый раз следующая интересней предыдущей. Так и 1938 г. не стал исключением. В этом году он возглавил Центральный научно-исследовательский институт связи, а чуть больше, чем через два года, его представляют на должность заместителя наркома связи.

Всего 18 лет прошло с тех пор, как Фортушенко оказался в Москве. Но какой мощный рывок сделал он за это время, какой научный и организаторский потенциал сумел накопить. И это при том, что ему на тот момент было всего 38 лет. Практически вся жизнь была впереди. Опыт, размах, знания, характер - все было у него для того, чтобы заняться по-настоящему масштабным делом. Но наступил 1941 год.

Война застала А. Д. Фортушенко на Украине, куда он выехал инспектировать средства связи и радиовещания. Там и остался он для того, чтобы помочь военным и местным связистам демонтировать и эвакуировать предприятия связи. Только вернулся в Москву - сразу занялся переводом на Восток мощных радиостанций и созданием резервных пунктов радиосвязи. Под его же контролем велось строительство сверхмощной вещательной радиостанции в Куйбышеве. В это же время по его рекомендации в Уфу была передислоцирована радиовещательная станция им. Коминтерна, позывные которой "Говорит Москва", вскоре снова услышала вся страна. Ну а потом была эвакуация в Свердловск мощной коротковолновой станции, строительство мощного радиоцентра в Иркутске, работы по восстановлению и возвращению предприятий связи на освобожденные территории. Было и еще одно очень важное задание, о котором Александр Дмитриевич вспоминал не без гордости.

Случилось так, что югославские партизаны остались без связи. По просьбе председателя Коминтерна Георгия Димитрова Наркомат связи СССР поручил Фортушенко решить эту проблему. И вот сначала из Москвы, пока она была в стороне от военных событий, а потом из Куйбышева и Уфы связь была организована. В 1945 г. за выполнение задания Александр Дмитриевич был награжден югославским орденом "Братство и Единство" I степени. В том же году он был награжден орденом Ленина, а еще раньше, в 1943 г., за строительство радиоцентров в военное время, - орденом Трудового Красного Знамени. И вот имея за плечами такой багаж, Александр Дмитриевич вплотную подошел к роковой черте, которая круто изменила его жизнь.

В мае 1947 г. в американском городе Атлантик-Сити проходила Международная конференция по связи. Руководителем советской делегации был назначен А. Д. Фортушенко. Надо сказать, конференции придавалось огромное значение, так как в годы Второй мировой войны Международному союзу электросвязи был нанесен существенный ущерб. Необходимо было определить его состав, функции и структуру, укрепить и расширить его влияние на международное сотрудничество в области рационального использования всех видов электросвязи, развития и наиболее эффективного использования технических средств. Кроме того, необходимо было выработать условия применения Конвенций и Регламентов, отношения с ООН и другими международными организациями, а также решить массу других вопросов. Особое значение советское правительство придавало распределению радиочастотного спектра и регистрации присвоенных радиочастот.

Со всем этим советская делегация справилась блестяще. Практически все задачи, имевшие для СССР принципиальное значение, были выполнены. Поэтому последовавший через несколько дней после возвращения на родину арест Александра Дмитриевича был полной для всех неожиданностью. Неожиданностью он был еще и потому, что трудно было представить себе человека более преданного советской власти, советскому государству, человека, вся жизнь которого была подчинена служению делу.

Александра Дмитриевича вызвал к себе министр Госконтроля СССР Л. З. Мехлис. Главный вопрос, который его интересовал, - какие документы брал с собой на конференцию Фортушенко и не было ли среди них секретных? Вполне понятно, что это была чистой воды ложь. Все документы, с которыми выехал за рубеж Фортушенко, в том числе списки радиочастот, закрепления которых за советскими радиостанциями должна была добиться делегация, были согласованы в соответствующих инстанциях, о чем и доложил он Мехлису. Однако это не убедило чиновника. Через несколько дней Александр Дмитриевич был арестован.

Его жестоко избивали, мучили, по нескольку дней не давали спать, пытаясь получить признание в том, чего никогда не было.

После первых допросов его перевели в Лефортовскую - самую страшную московскую тюрьму. Считалось, что самый факт заключения сюда на время следствия - уже смертный приговор. Одним из наиболее жестоких испытаний, которые приходились на заключенных этой тюрьмы и которыми пугали надзиратели, был карцер. Александр Дмитриевич прошел и через это. И тем не менее не подписал ни одной бумаги, порочившей его. Возможно, это и спасло его от расстрела, но, тем не менее, не уберегло от приговора - 25 лет лагерей.

Ну а потом была пересыльная тюрьма, лагерь в Инте, снова Лубянка и снова тот же лагерь в Инте. И без конца мучительные мысли о том, что могло стать причиной столь беспощадного перелома в его судьбе, как могло случиться, что его, никогда и ни в чем не запятнавшего ни своей чести, ни чести государства, объявили врагом народа, что будет с его родными и близкими? А следом - неотступная мысль о том, что 25 лет - это практически вся оставшаяся жизнь или, наоборот, нежизнь. Постоянные сомнения, надежда на чудо, вера в справедливость, в то, что все еще может измениться к лучшему. А следовательно, надо выжить, сохранить способность мыслить, работать.

С тех пор он не давал себе возможности расслабиться. Вспоминал разделы учебников по радиотехнике и телевидению, читал лекции воображаемой аудитории, писал на столе пальцем формулы. В деталях старался припомнить всю свою жизнь.

К счастью, он не утратил память, способность логически мыслить. Это было особенно важно, когда он сидел в одиночных камерах, что в общей сложности составило более двух лет. Возможно, людям, физически здоровым, сильным, труднее было переносить одиночную камеру, так как потребность в общении - одно из самых естественных свойств человека. Александр Дмитриевич с 9 до 12 лет из-за болезни коленного сустава был прикован к постели и поэтому большую часть времени оставался один на один со своими мыслями. Уже тогда он выработал в себе умение работать в одиночку, понял, что отсутствие физических сил может восполнить только интеллект. Видимо, все это, помноженное на упорство, целеустремленность, природный ум, любознательность, активность натуры, помогло ему выжить и стать тем, кем он стал.

Освободили Александра Дмитриевича в марте 1954 г. после смерти Сталина и разоблачения Берии. В решении Военной коллегии Верховного суда СССР, состоявшейся 3 февраля этого года, было записано, что все обвинения сфабрикованы, а А. Д. Фортушенко за их несостоятельностью реабилитирован.

Многих людей искалечили те страшные годы. Многие озлобились. Многие так и не смогли обрести себя. Но, к счастью, есть и другие примеры. Доказательством тому жизнь А. Д. Фортушенко.

Не много времени понадобилось Александру Дмитриевичу на то, чтобы снова войти в строй. Очень скоро он приступил к исполнению обязанностей начальника Главного технического управления Министерства связи СССР, а затем и члена коллегии министерства. Но работа в аппарате мало его привлекала. Его тянуло в науку. Единственное место, где он мог полностью реализовать свои знания, опыт, талант организатора, был, как он считал, Государственный научно-исследовательский институт радио.

Умение правильно оценить свой потенциал - явление довольно редкое. Но вот он этим даром обладал. Кроме того, Александр Дмитриевич никогда ничего не боялся. У него был размах, умение видеть перспективу, прямота не только в словах, но и в поступках. Поэтому без ложной скромности и без лишних эмоций он попросил дать ему этот институт. Он считал, что став его руководителем, сумеет много сделать и для отрасли, и для страны. Так оно и случилось.

Как уже было сказано, под его руководством НИИР очень быстро набрал силу и стал головным институтом в области радиовещания и телевидения.

В стенах института велись фундаментальные исследования, разрабатывалась аппаратура для радиорелейной, тропосферной и спутниковой связи, готовились высококвалифицированные кадры. Аспирантура института воспитала плеяду блистательных ученых. В шестидесятые годы в историю вошли уникальные эксперименты в области космической связи ("космический мост" Москва - Владивосток), опыты по передаче через космос программ цветного телевидения, развертывание крупнейшей сети космического телевизионного вещания. В эти же годы коллектив института разработал аппаратуру, которой был оборудован ряд космических станций.

По свидетельству сотрудников, жизнь в институте била тогда ключом. Кабинет директора был похож, скорее, на боевой штаб, чем на кабинет ученого, особенно в период, когда шла подготовка к 50-летию Октября и институт должен был выполнить работы по изготовлению оборудования, монтажу антенн, регулировке и наладке аппаратуры. Как вспоминал потом сам Александр Дмитриевич, на большой карте флажками были обозначены объекты этой "космической" операции. Наземные станции сооружались во Владивостоке и Сургуте, Чите и Фрунзе, Комсомольске-на-Амуре и Улан-Удэ, Магадане и Тикси - всего в двадцати городах. И практически в каждый из них выезжали конструкторы, разработчики, наладчики, монтажники, с тем чтобы на месте все довести "до ума".

За выполнение этих и других работ А. Д. Фортушенко был награжден еще одним орденом Ленина, орденом Октябрьской революции, дважды удостоен звания лауреата Государственной премии. В это же время он защитил докторскую диссертацию.

Это, пожалуй, был самый яркий период в истории института. И, безусловно, в первую очередь он был связан с личностью Александра Дмитриевича, причем не только как руководителя института, генератора идей, но и как человека.

Работавшие с ним люди говорили, что это был очень доступный, очень отзывчивый и интеллигентный человек. К нему можно было придти "поплакаться в жилетку", получить дельный совет и помощь в трудную минуту, просто поговорить с мудрым и добрым человеком. Он никогда никому не мстил. И даже оставил в институте человека, по вине которого провел столько лет в тюрьмах и лагере. Более того, он никогда не показал, что знает об этом. Когда же я спросила у Александра Дмитриевича, как это могло быть - он ответил только, что жизнь сама разберется с каждым и все расставит по своим местам.

Меня познакомили с Александром Дмитриевичем незадолго до его ухода из жизни - я пришла взять у него интервью. Он был очень болен, практически не ходил, с постели поднимался только при помощи закрепленной над кроватью трапеции. И тем не менее, встретил он меня на ногах, чисто выбритым, в галстуке. Беседа была долгой и очень откровенной. Он много вспоминал, много рассказывал - память его оставалась безукоризненной. Было видно, что болезнь вымотала его, что сил осталось очень немного. Но вместе с этим поражала внутренняя сила этого человека, ясность ума, логика мышления, огромная воля. "А вы знаете, - сказал он мне на прощанье, - я оптимист и счастливый человек. Несмотря на тюрьмы и лагерь, я ведь выжил. И дожил до 85 лет. Много повидал, кое-что успел сделать. Единственно, о чем жалею, - не могу активно участвовать в перестройке" - шли тогда перестроечные годы.

25 марта 1989 г. Александра Дмитриевича Фортушенко не стало. Но жив его институт, жива память о нем. Может, когда-нибудь его детище - НИИР назовут его именем.

Статья опубликована в журнале "Электросвязь" №10, 1999 г., стр. 31.
Перепечатывается с разрешения редакции.