Красный ток

"Кризисный менеджмент" на предприятиях связи в 1917-1918 годах

Сергей Королев

Контроль над организациями – поставщиками услуг связи во все времена считался атрибутом власти. Хорошо известно высказывание одного из вождей большевиков, В. И. Ленина, накануне Октябрьского переворота: "В первую голову необходимо захватить телефон, телеграф, вокзалы и мосты". Между тем декларировать этот тезис оказалось гораздо проще, нежели осуществить на практике. "Синие воротнички", составлявшие костяк технического персонала Петербургской телефонной станции, Главного почтамта и Центрального телеграфа, в массе резко отрицательно отнеслись к октябрьским событиям. Телефонисты и телеграфисты принадлежали к хорошо оплачиваемой категории служащих и не принимали революционной риторики. Новым властям пришлось разработать масштабную систему "кризисного менеджмента", дабы установить полный контроль над предприятиями связи.

Надо сказать, особо ревностно царское правительство противостояло большевистской агитации в среде связистов. Вплоть до Февральской революции 1917 года на отраслевых предприятиях запрещалось создавать профсоюзные ячейки; принимаемые на работу связисты должны были предъявлять "свидетельство о благонадежности", завизированное в полиции. Кроме того, на самих предприятиях чрезвычайно осмотрительно относились к подбору кадров для замещения вакансий: молодой специалист должен был несколько лет проходить в стажерах, прежде чем допускался к самостоятельной работе.

Было и еще одно обстоятельство, спутавшее планы большевиков после захвата власти. Поскольку весной-летом 1917 года создался своеобразный вакуум власти, оппозиционно настроенные к большевикам партии смогли провести в руководство вновь созданного Центрального комитета профсоюза работников почты и телеграфа (Цекапочтель) своих сторонников. Состоявшийся в мае 1917 года учредительный съезд этой организации предписал членам профсоюза воздерживаться от политической деятельности. "Политический" контроль над головными структурами предприятий связи осуществляли специально назначенные комиссары Временного правительства, также оппозиционные будущим заговорщикам.

Согласно официальной историографии, захват большевиками Центрального телеграфа и телефонного узла состоялся 6 и 7 ноября (соответственно 24 и 25 октября по старому стилю). Немногочисленная охрана этих предприятий, выставленная Городской управой (последняя непосредственно ведала делами и городского, и центрального телефонных узлов), была оперативно разоружена военнослужащими Кексгольмского полка. (Подчеркну, что кадровые части в Петрограде на тот момент отсутствовали, а силовые акции большевиков осуществлялись военнослужащими полковых запасных команд, не горевших желанием отправиться на фронт.) Однако на этом успехи первых дней переворота на фронте телекоммуникаций и закончились.

Несмотря на вооруженную угрозу, связисты саботировали распоряжения эмиссаров большевистского Военно-революционного комитета (ВРК), отказываясь принимать и передавать депеши ВРК и вновь созданного правительства – Совета народных комиссаров. Посулы, призывы к "революционной сознательности трудящихся" также не имели успеха. Новые власти рисковали остаться без связи со своими сторонниками на местах. Более того, советское правительство могло получить, выражаясь сегодняшним языком, вторую "пятую колонну", ведь о своем отказе сотрудничать заявило и руководство другого мощного профессионального объединения – ЦК профсоюза железнодорожников (Викжель). Требовались меры оперативные, но адекватные.

В первую очередь руководство Наркомата почт и телеграфов, подчинившее все без исключения предприятия связи, попыталось применить классическую методику борьбы с саботажем: вызвало на узлы связи военных связистов. Надо сказать, что все (или почти все) военнослужащие-телеграфисты имели аналогичную гражданскую специальность – за три года войны кадровый резерв собственно военных радистов был полностью исчерпан. Однако и этот ресурс был весьма скуден. Во-первых, командиры воинских частей, сочувствовавшие большевикам, не решались оголить фронтовые коммуникации. Во-вторых, большинство солдат-радиотелеграфистов, как правило, работали со специфической военной техникой, например с передвижными радиостанциями типа "Азенштейн", адаптированными для полевых условий. Отставники же и комиссованные военнослужащие не слишком рвались на службу: ремесло телеграфиста в "искровых ротах" – так назывались радиобатальоны – считалось нелегким, ведь оператор был вынужден принимать пространные сообщения, состоящие из монотонных хлопков, на слух. Не удалось разрешить проблему и посредством командирования в Петроград опытных инструкторов-телеграфистов из Москвы. Эксплуатирующиеся на петербургском телеграфе аппараты систем Бодо и Юза требовали аккуратной и квалифицированной работы.

В ноябре 1917 года большевики сделали последнюю попытку привлечь сотрудников предприятий связи на свою сторону, но и она завершилась полным фиаско. Как вспоминал очевидец, когда на Центральный телеграф прибыла группа функционеров Совнаркома, "на выходившую из аппаратной т. Коллонтай набросилась группа телеграфных мегер, от которых с большим трудом удалось ее избавить". Таким образом, пришлось перейти к мероприятиям сугубо организационного плана.

В первую очередь большевики добились реструктуризации предприятий связи. Региональные узлы остались в подчинении губернских чрезвычайных властей, а центральные перешли в ведение отраслевого наркомата. Практически все связисты должны были дать расписку с обязательством сотрудничать с новыми властями; "отказники" немедленно лишались продовольственного пайка и выселялись с казенных квартир. В отдельных случаях довольствие связистов приравнивалось к нормам военнослужащих действующей армии. Функционерам, осуществлявшим непосредственный контроль, в Смольном было строго-настрого предписано воздерживаться от радикальных мер по отношению к персоналу. (В первые месяцы после переворота большевистские комиссары при первых признаках "контрреволюционного саботажа" вызывали отряд кронштадтских матросов.) Наконец, ближе к весне 1918 года советскому правительству пришлось пойти на осуждаемые ранее мероприятия: деполитизировать предприятия связи. Руководство Цекапочтеля было частично уничтожено, частично нейтрализовано. Всем связистам отныне предписывалось "согласовывать" свои политические предпочтения с начальством. Разгром эсеровского профсоюза в конце концов привел к тому, что технический персонал был переведен фактически на положение военнослужащих.

Некоторые успехи были достигнуты и в сфере подготовки квалифицированных кадров. Во-первых, в Петрограде и Москве телеграфисты набирались из числа рабочих промышленных предприятий, имевших общее представление о сложной технике. Во-вторых, работали и собственные методики тренинга: по свидетельству современника, "инженеры-электрики Леонтьевы на московском телеграфе изготовили из дерева части телеграфных аппаратов, используя которые, очень доходчиво обучали своих новых слушателей". Вообще, в новой столице страны сопротивление большевистским порядкам на предприятиях связи оказалось слабее: персонал находился под впечатлением кровопролитного штурма городского узла связи, случившегося в октябрьские дни, – коридоры телеграфа были завалены телами убитых и раненых юнкеров, оставшихся верными Временному правительству.

Как бы то ни было, начиная с весны 1918 года Совнарком был вынужден решать уже новые задачи, связанные с нерациональным использованием телекоммуникационных ресурсов. М. В. Ходеев, будущий крупный деятель в области связи, вспоминал, что в 1918 году правительственные чиновники никак не могли справиться с главной отраслевой проблемой: пользование телеграфом было бесплатным, и в результате даже мелкие советские функционеры обычную ведомственную переписку, отчеты старались передавать по телеграфу, а не почтой, и приемные отделения телеграфов были завалены бумажной лентой.

Статья опубликована в газете IT News №4, 2005 г., стр. 31.
Перепечатывается с разрешения редакции.