Электромеханический колосс

Юрий Полунов

Не беспокойтесь, что ваши идеи украдут.
Если эти идеи хороши, вы должны вбить
их людям в глотки.

Говард Эйкен

В 1936 г. американский физик Говард Гатуэй Эйкен (Howard Hathaway Aiken, 1900--1973), готовя в Гарвардском университете тезисы докторской диссертации, исследовал поведение заряженных частиц в вакуумной трубке. В ходе работы он столкнулся с необходимостью численного решения обыкновенных нелинейных дифференциальных уравнений — процесса длительного и утомительного. Это навело ученого на мысль об использовании существующих или создании новых устройств, которые выполняли бы подобные и другие научные вычисления автоматически.

Эйкен предложил декану своего факультета создать нечто вроде суперкалькулятора, рассчитывая на финансовую поддержку университета, но безрезультатно. Ему немало пришлось походить по кабинетам, что отнюдь не убавило его настойчивости. Поначалу он надеялся, что сможет заинтересовать компании, производящие счетные машины, и обратился к руководителям сразу нескольких предприятий -- Monroe Calculating Machine, Marchant Calculating Machine, National Cash Register, однако и здесь получил отказ: никто не верил в возможность сбыта подобных машин, а значит, и в осуществление амбициозного замысла. Помог энтузиасту директор Гарвардской астрономической обсерватории профессор Харлоу Шепли (Harlow Shapley), познакомивший его с профессором Гарвардской школы бизнеса, экономистом и статистиком Теодором Г. Брауном (Theodore H. Brown). Последний был в дружеских отношениях с главой корпорации IBM Томасом Дж. Уотсоном старшим (Thomas J. Watson, Sr., 1874--1956) и согласился представить ему молодого ученого. В начале ноября 1937 г. Эйкен подготовил 22-страничный меморандум “О предполагаемой автоматической вычислительной машине” (Proposed automatic calculating machine), который начинался словами: “Желание сэкономить время и умственные усилия при выполнении арифметических операций и устранить характерную для людей склонность к ошибкам, вероятно, так же старо, как и сама арифметика”. Автор критически оценивал возможность использования существовавших в ту пору счетных и счетно-перфорационных машин (СПМ) для научных целей. Он указывал, в частности, что “научная” машина должна оперировать как положительными, так и отрицательными числами (чего не делают СПМ), а при вычислениях функций методом итераций (после установки начальных значений и пуска) она должна работать автоматически, без постороннего вмешательства, выполняя последовательно ряд операций до тех пор, пока задача не будет полностью решена. Кроме того, “…вычислительная машина, предназначенная для использования в математических расчетах, должна обрабатывать данные, расположенные не в колонках (как это делалось в СПМ), а построчно, поскольку, например, при численном решении дифференциального уравнения вычисления на каждом шаге итерации зависят от результата предыдущего шага”. Эти и другие недостатки СПМ привели Эйкена к выводу, что машины, выпускаемые IBM, “нуждаются в адаптации к научным целям”. Далее он в самом общем виде сформулировал требования к такой “адаптированной” машине, в частности перечислил математические операции, которые она должна выполнять, определил желательную точность вычислений и даже примерный состав оборудования.

Многоопытный бизнесмен Т. Уотсон без особого восторга отнесся к предложению Эйкена, так как сомневался, что машины для научных расчетов найдут достаточное количество покупателей и в дальнейшем смогут вытеснить СПМ, которые были для IBM основным источником прибыли (“хлебом и маслом”, по словам историка). Он направил Эйкена к Джеймсу У. Брайсу (James W. Bryce, 1880--1949), чтобы этот выдающийся конструктор СПМ, которому принадлежало более 500 (!) патентов, оценил возможность реализации идей “высоколобого гарвардца”. Лишь получив положительное заключение, Уотсон принял решение о частичном финансировании проекта. Другим спонсором выступили ВМС США: адмиралов убедили, что в случае войны с фашистской Германией машина будет совершенно необходима морякам для составления баллистических таблиц (или таблиц стрельб), пользуясь которыми артиллеристы наводили орудия с учетом расстояния до цели, скорости ветра, атмосферного давления, температуры и плотности воздуха и других факторов. Расчет этих таблиц, производимый обычно с помощью настольных счетных машин, был трудоемкой задачей —так, вычисление одной траектории полета снаряда требовало около двух дней.

Но, пожалуй, основной вклад IBM в создание машины состоял в том, что ее глава вверил реализацию проекта своим самым опытным и талантливым инженерам Клэру Д. Лейку (Clair D. Lake, 1888—1958), Фрэнсису Э. Гамильтону (Francis E. Hamilton, 1898--1972) и Бенджамину Дюрфи (Benjamin M. Durfee, 1897--1980). Говард Эйкен не принимал непосредственного участия в разработке “железа”, а являлся архитектором машины (хотя такого понятия еще не существовало), научным руководителем проекта: определял характер функционирования, структуру будущего изделия и технические требования (разрядность машинного слова, систему кодирования входной информации, способы управления вычислительным процессом, вводом информации и выводом результатов и т. д.). Инженерная же команда IBM решала, какими средствами (главным образом заимствованными из счетно-перфорационной техники) воплотить в жизнь замыслы инициатора проекта.

Летние месяцы 1938 и 1939 гг. Эйкен делил между Гарвардом (где в июне 1939-го защитил докторскую диссертацию) и Эндикоттом, городком в штате Нью-Йорк, где находился конструкторско-производственной комплекс корпорации, в котором создавалась и производилась значительная часть оборудования СПМ.

Джон К. Мак-Ферсон (John Macpherson) вспоминал: “В один из летних месяцев (по-видимому, в 1938 г. — Ю. П.) Эйкен провел в Эндикотте несколько недель с нашими инженерами и они рассказали ему, каким образом собираются выполнить его требования. У него сложилось ясное понимание того, что мы намереваемся делать. Исходная же идея самого Эйкена состояла в том, чтобы соединить между собой группу множительных и печатающих машинок компании Monroe1, но ему чрезвычайно понравилось наше предложение создать единую (integrated) электрически управляемую машину2… В начале войны работа продвигалась довольно быстро, но когда Эйкен надел военно-морскую форму3, он… поручил курирование проекта молодым людям из Гарварда, и в дальнейшем у нас возникли трудности, поскольку недоставало его прямых руководящих указаний… Эйкен помог нам понять концепцию машины, способной выполнять крупномасштабные научные расчеты, показал необходимость вычисления различных функций, например тригонометрических, вместо того чтобы извлекать их значения из таблиц…”.

Практическое конструирование машины началось в 1939 г., а в январе 1943-го “Вычислительная машина с автоматическим управлением последовательностью операций” (Automatic Sequence Controlled Calculator, ASCC), или, как ее иногда называли, Harvard Mark I, выполнила тестовую программу. После устранения некоторых неполадок и окончательной отработки аппаратуры машина была передана Гарвардскому университету и 14 августа 1944 г. представлена прессе и VIP-публике.

Зрелище было впечатляющим: сооружение имело примерно 15,5 м в длину и 2,4 м в высоту и только 0,6 м в глубину), весило 35 т, потребляло 25 кВт электроэнергии, содержало около 765 тыс. деталей (в том числе 2,2 тыс. зубчатых колес и 3,3 тыс. реле) и около 800 км проводов (вытянутость конструкции ASCC объясняется тем, что через нее по всей длине проходил непрерывно вращавшийся вал, который приводил в действие устройства машины). Выступая на презентации, Эйкен лишь мельком упомянул о роли IBM в создании машины, и такая несправедливость привела главу корпорации в бешенство. “Если бы у Эйкена и отца оказались под рукой пистолеты, они убили бы друг друга”, — говорил позднее Томас Уотсон младший. Впрочем, трения между руководителем разработки и главным спонсором начались задолго до этого: Эйкен настаивал на том, чтобы “внутренности” машины были открыты и специалисты имели возможность их видеть (к тому же при этом ее проще было бы обслуживать и модифицировать); глава же IBM, который все-таки больше разбирался в рекламе и торговле, чем в технике, требовал, чтобы ASCC имела “товарный вид” и была заключена в корпус из нержавеющей стали и стекла. Дж. Мак-Ферсон вспоминал: “IBM не привыкла поставлять машины без внешнего корпуса — в таком случае они выглядели бы как незаконченное изделие. По указанию м-ра Уотсона я пригласил промышленного дизайнера, и он прекрасно справился со своим заданием”. Самолюбивый Эйкен не удержался от искушения отомстить на пресс-конференции, и с этого времени пути Гарварда и IBM разошлись...

Как и в Аналитической машине (см. PC Week/RE, № 1/2006, c. 36), числа в Mark I хранились в регистрах, состоящих из 10-зубчатых счетных колес (каждое могло занимать одну из десяти позиций). Регистры содержали по 24 колеса, причем 23 из них использовались для представления разрядов десятичного числа с фиксированной после 12-й цифры запятой, а одно — для представления знака (0 — для положительного числа, 9 — для отрицательного). Таким образом, Mark I оперировал числами более чем в два раза большими, чем у настольных счетных машинок, а расположение десятичной запятой позволяло оперировать как очень большими, так и очень малыми величинами. Регистры имели механизм сквозного переноса десятков и поэтому использовались не только для запоминания данных, но и выполняли роль аккумуляторов; находящееся в одном регистре число могло быть передано в другой регистр и добавлено к его содержимому или вычтено из него (в отличие от Бэббиджа, Эйкен не разделил “склад” и “мельницу”).

Всего в Mark I было 72 регистра из зубчатых колес и, кроме того, дополнительная память из 60 регистров, образованных механическими переключателями. В нее вручную вводились константы, которые не изменялись в процессе вычислений. Операции умножения и деления, а также интерполяция функциональных зависимостей выполнялись в отдельных устройствах. Кроме того, машина имела встроенные релейные блоки для вычисления десятичных логарифмов, антилогарифмов и синусов. Отмечу также, что конструкция регистра № 71 позволяла разделить его на две части, каждая из которых предназначалась для хранения одного 12-разрядного числа. Передача содержимого других регистров через 71-й увеличивала в два раза емкость памяти, а уменьшаемая при этом разрядность была вполне достаточна для решения ряда задач (например, статистической обработки). С другой стороны, табулирование математических функций требовало повышенной точности вычислений; и в этом случае регистры 68 и 69 соединялись друг с другом, позволяя машине оперировать 46-разрядным словом (плюс знак).

Создатели вычислительной машины ASCC (слева направо): Фрэнсис Э. Гамильтон, Клэр Д. Лейк, Говард Г. Эйкен, Бенджамин Дюрфи (команда ASCC)

Для ввода чисел и команд использовались две 24-колонные бумажные перфоленты и два устройства считывания. Для кодирования каждой цифры требовалось четыре позиции на ленте, поэтому ввод 23-разрядного числа и его знака занимал четыре ряда (строки).

Работой Mark I управляла “лента последовательности [операций]” (sequence tape), но была предусмотрена и возможность ввода информации с перфокарт. Команды кодировалась посредством пробивки отверстий в одной или нескольких строках ленты. Отверстия считывались с помощью контактных щеток, и совокупность электрических сигналов, полученных в результате “прощупывания” позиций данного ряда, определяла действие машины на очередном шаге вычислений. По завершении операции лента сдвигалась и под контактные щетки попадал следующий ряд отверстий. Ряды были разделены на три одинаковых поля (в каждом — по 8 позиций пробивки). Первое поле (out-field) определяло местонахождение операнда, второе (in-field) — адрес, по которому этот операнд должен был быть направлен, третье поле инициировало операцию4. Таким образом, Mark I была двухадресной машиной, хотя и не совсем в том смысле, как понимается сейчас. Код, заданный на последнем поле, не всегда определял тип арифметической операции. Например, не было необходимости в команде “сложить”, поскольку большинство операндов направлялось в регистры-аккумуляторы и суммировалось с их содержимым: в этом случае операционное поле перфорировалось в седьмой позиции справа, чтобы дать машине команду перейти к следующему ряду на ленте.

Более сложно выполнялась операция умножения, которая занимала четыре последовательных ряда. Первые два использовались для загрузки сомножителей в множительное устройство. Операционное поле следующего ряда содержало команду “умножить” (два первых поля были пусты). В четвертом ряду находилась команда “запомнить” и задавался адрес специального регистра, в который необходимо было поместить 46-значное произведение. Если последовательность вычислений не требовала немедленного использования произведения, программист мог задать другую операцию между командами “умножить” и “запомнить”.

В дополнение к лентам чисел и команд в Mark I была еще одна перфолента, которая проходила через отдельное считывающее устройство и содержала вводившиеся в интерполятор данные — заранее определенные для “опорных точек” значения функции, используемой при решении задачи. Некоторые операции, такие как вывод результатов вычислений на то или иное выходное устройство (перфоратор карт или лент, пишущая машинка), а также контроль содержимого регистров, выполнялись с помощью соединений на небольшой коммутационной доске.

Подчеркну, что исходные данные и программы хранились в различных “запоминающих средах”. Такой принцип раздельного хранения машинной информации получил название “гарвардской архитектуры” и был впоследствии использован, в частности, в первом микропроцессорном комплекте MCS-4 корпорации Intel.

Операция суммирования выполнялась следующим образом. Колеса регистра проворачивались через зубчатые зацепления непрерывно вращающимся валом, который нес на себе кулачковые муфты, управляемые электромагнитами. При вращении вала щетка, связанная с каждым колесом, пробегала по неподвижной 10-сегментной контактной группе, что позволяло получить электрический эквивалент цифры, хранящейся в данном разряде регистра. Электрические сигналы вызывали срабатывание входного реле, которое замыкало цепь электромагнита соответствующей муфты, так что она на определенное время присоединяла колесо к валу, увеличивая тем самым содержимое регистра на число, пропорциональное углу поворота колеса. После этого кулачки муфты включали другое (выходное) реле, и оно обесточивало электромагнит и отсоединяло колесо от вала. Передача десятков осуществлялась в два приема, примерно так же, как и в Разностной машине Бэббиджа.

Поскольку приводной вал вращался только в одну сторону, операция вычитания выполнялась в две фазы: в первой уменьшаемое суммировалось с десятичным дополнением вычитаемого (в этом случае на выходное реле воздействовала другая группа кулачков, которая и моделировала данное дополнение); во второй фазе к полученному результату добавлялась единица. Если после выполнения операции получалось положительное число, то появлялся так называемый конечный перенос из крайнего левого разряда (он терялся и не влиял на дальнейшие действия машины). При отрицательном же результате упомянутый перенос не возникал, но в знаковом разряде оказывалась цифра 9, а в значимых разрядах — число в дополнительном коде. Это позволяло осуществить вычисления функции методом последовательного приближения: результат очередной итерации сравнивался с установкой, находящейся в регистре № 72, и, если обнаруживалось, что она меньше, чем числовая точность Mark I, машина останавливалась (таким образом определялось, что дальнейшие действия не смогут увеличить точность вычислений). Аналогичным образом можно было бы организовать и ветвление программы, иначе говоря, выполнить команду условного перехода, однако Эйкен такой возможностью пренебрег (об этом см. далее).

Машина выполняла операции сложения и вычитания за 0,3 с (время одного оборота приводного вала), умножения и деления — в среднем за 6 и 15,5 с соответственно -- и была “эквивалентна” примерно 20 операторам, работающим с ручными счетными машинками. Функционировал гигант очень устойчиво, по 24 ч в день. Когда же он все-таки останавливался, звенел звонок и оператор должен был нажать кнопку, чтобы вновь запустить машину.

Сведения о том, сколько средств было вложено в создание ASCC, противоречивы: иногда утверждается, что только затраты ВМС и IBM составили 300 и 200 тыс. долл. соответственно; другие авторы оценивают суммарную стоимость машины примерно в 1 млн. долл.

Как уже говорилось, для технической реализации ASCC конструкторы выбрали в основном решения, которые в 30-е годы использовались в счетно-перфорационных машинах. Суммирующий механизм в принципе был таким же, как у интегрирующих табуляторов, множительное устройство запатентовано Д. Брайсом в 1933-м, тремя годами позднее Лейк и Гамильтон видоизменили IBM’овскую пишущую машинку Electromatic Typewriter так, что она могла работать в автоматическом режиме, и т. д. Пожалуй, наиболее важными новинками было устройство для вычисления логарифмов, антилогарифмов и синусов (один из немногих узлов машины, в разработке которого принимал участие сам Эйкен), а также изобретенное Лейком новое малогабаритное реле с проволочными контактами (wire-contact relay), более надежное, чем телефонные, и имеющее малое время переключения.

Вычислительная машина
ASCC (IBM-ASCC-1944-1)

Эйкен считал себя духовным наследником Бэббиджа и использовал любую возможность, чтобы устно или письменно подчеркнуть значение его работ. Историку Джереми Бернстайну он говорил: “Я чувствую, что Бэббидж обращается лично ко мне из прошлого; живи он на 75 лет позднее, я остался бы безработным”. Проектами Бэббиджа Эйкен, по-видимому, заинтересовался в 1936-м или годом позже, после того как на чердаке здания, в котором размещался физический факультет, обнаружили узел Разностной машины (он был подарен в 1886 г. Гарвардскому университету Генри Превостом Бэббиджем). Но оказали ли труды британского провидца практическое влияние на “машинную идеологию” гарвардского физика? На этот счет существуют разные мнения. Автор одной из лучших книг по истории вычислительной техники Майкл Рой Уильямс (Michael Roy Williams) полагал “очень вероятным, что он (Эйкен. — Ю. П.) пришел к некоторым своим идеям централизованного управления [вычислительным процессом] в результате чтения сочинений Бэббиджа”. Иной точки зрения придерживался маститый историк науки Бернард Коэн (I. Bernard Cohen, 1914--2003), биограф Эйкена. После интервью с ним Коэн пришел к выводу, что сведения об Аналитической машине тот почерпнул в основном из VIII главы Бэббиджевых “Страниц из жизни философа”, и произошло это в то время, когда основные идеи, положенные в основу проекта ASCC, были уже сформулированы. Кроме того, Коэн привел факты, свидетельствующие, что Эйкен не был знаком с “Примечаниями переводчика” А. А. Лавлейс, а потому и не включил в командный набор своей машины команду условного перехода. С последним утверждением нельзя согласиться, поскольку эта команда и принцип ветвления программ описаны в “Страницах…” (хотя более туманно, чем в “Примечаниях…”). Мне кажется, что Эйкен пренебрег этой командой умышленно. На этапе проектирования и в начале эксплуатации ASCC он лишь хотел, чтобы машина вычисляла достаточно длинную последовательность операций, при которой аргумент каждый раз увеличивался бы на небольшой шаг. Кроме того, введению команды условного перехода препятствовало следующее обстоятельство: лента команд могла двигаться только в одном направлении, а при ветвлении программы требовалась пропускать определенную группу команд и возвращаться назад для выполнения другой командной последовательности. Эйкен, надо думать, был осведомлен о том, насколько важна упомянутая команда5, и в 1946 г. ASCC была дополнена специальной перфолентой и еще одним устройством считывания, позволявшим организовать ветвление программ.

Еще вопрос: почему Эйкен как научный руководитель проекта согласился использовать устаревшую элементную базу? Ведь как физик-экспериментатор он не мог не знать о преимуществах ламповой техники, тем более что тема его докторской диссертации была как раз и посвящена исследованию процессов в вакуумных трубках. Возможный ответ на этот вопрос дал Норберт Винер: “Меня очень удивило, что Эйкен в качестве основных элементов своей машины выбрал сравнительно медленно действующие механические реле, не придав особого значения громадному увеличению скорости вычислений, которого можно было бы достигнуть с помощью электронных реле. Порочность этой точки зрения в настоящее время очевидна, в частности, благодаря самому Эйкену, ставшему одним из наиболее энергичных и оригинальных изобретателей и конструкторов электронных вычислительных машин. Но тогда у него была какая-то странная причуда, заставлявшая его считать работу с механическими реле нравственной и разумной, а использование электронных реле — делом, никому не нужным и морально нечистоплотным. В этой связи мне хочется напомнить об одном чрезвычайно опасном свойстве, которым часто отличаются наиболее талантливые и целеустремленные изобретатели. Люди такого склада обычно стремятся навеки законсервировать технические приемы своей области на том уровне, которого они сами достигли, и проявляют чудеса моральной и интеллектуальной изворотливости, сопротивляясь, а порой даже воздвигая непреодолимые препятствия на пути новых работ, основанных на новых оригинальных принципах”.

На это и другие обвинения в технической косности Эйкен отвечал примерно так: “Нет, я был уверен, что нужно было идти этим путем. Я не хотел зависеть от технологии и не хотел беспокоиться о надежности незнакомых и еще не испытанных в новом применении компонентов. Как только я увидел, что другие проекты пошли нормально и что инженеры научились работать с новой техникой, я перешел на электронику”6.

Можно сказать, что судьба Mark I сложилось счастливо. Установленная в Гарвардском университете, она в военное время в основном выполняла вычисления баллистических таблиц по заданию моряков. Поэтому в помощь при обслуживании машины в университет было откомандировано несколько флотских офицеров. Как вспоминал один из разработчиков, “…эти офицеры с умным видом ходили вокруг машины, отдавая друг другу честь, и создавали впечатление, что управляют ею, стоя по стойке смирно. Колосс из стекла и нержавеющей стали, наполненный хитрой техникой, поддерживался ими в образцовой чистоте и порядке, точно так же, как оборудование, установленное на боевых кораблях. Лишь щелканье контактов многочисленных реле нарушало тишину, и тогда казалось, что множество старушек шелестят стальными спицами”. Впрочем, трое из этих военных — лейтенант флота США и два энсина7 -- главным образом сидели за столами и писали программы для Mark I. Лейтенантом была миниатюрная женщина по имени Грейс Мюррей Хоппер (Grace Murray Hopper, 1906--1992), ставшая впоследствии выдающимся программистом, а энсинами — математики, выпускники Гарварда: Роберт В. Д. Кэмпбелл (Robert V. D. Campbell), бывший чемпион США по шахматам в юношеской категории, и Ричард М. Блох (Richard M. Bloch, 1921--2000), автор идеи “контроля по четности”.

Машина “Гарвард+IBM” шелестела и щелкала в университете полтора десятка лет, работала надежно и была демонтирована лишь в 1958 г. По свидетельству Мак-Ферсона в мирное время она на 90% использовалась для табулирования бесселевых функций (за что получила шутливое прозвище “Бесcи”). Но известно также, что на ней делал экономические расчеты лауреат Нобелевской премии Василий Леонтьев, работали математик Гаррет Биркхофф, Т. Браун и другие ученые.

Мнения историков ВТ об ASCC часто звучат уничижительно. “По существу, — писал один из них — это был… огромный электромеханический калькулятор с расширенными возможностями”. Другой автор утверждал, что Mark I устарела еще до того, как была построена. Однако не следует умалять достоинства работы Эйкена и его IBM’овских коллег. Вот что писал по этому поводу известный американский историк ВТ Генри Тропп (Henry Tropp): “Бэббидж предложил ряд технических концепций для создания сначала Разностной, а затем Аналитической машин... Однако каждый раз еще до того, как сколько-нибудь значительная их часть была физически завершена, он приходил к новой и лучшей идее. Любой человек может вообразить, как он проходит вместе с этим чудаковатым английским гением через бесконечный ряд комнат, в каждой из которых представлен некоторый лучший, но незавершенный вариант его творений. Что же касается Эйкена, то его Mark I... функционировала очень аккуратно и точно и была построена из материалов, которые были под рукой”.

ASCC не оказала какого-либо влияния на дальнейшее развитие вычислительной техники, но именно благодаря ей впервые была практически доказана возможность создания автоматической программно управляемой машины, способной решать в пределах своих технических способностей сложные научные задачи.

Эйкен победил там, где Бэббидж потерпел поражение.

Примечания

1. Можно предположить, что в этом и состояла идея “суперкалькулятора”, о котором упоминалось в начале статьи. – Здесь и далее прим. авт.

2. Из этого утверждения Мак-Ферсона можно заключить, что структура ASCC была предложена конструкторами IBM, что противоречит фактам: Эйкен мог появиться в Эндикотте только после договоренности с главой корпорации о сотрудничестве, то есть уже после того, как им был подготовлен меморандум “О предполагаемой автоматической вычислительной машине”. А в нем уже описан состав оборудования “единой электрически управляемой машины”.

3. После 1940 г. Эйкен посещал конструкторское бюро наездами, так как в чине командора вел курс математики в Военно-морской школе минёров в Йорктауне, шт. Вирджиния.

4. Аналогичным образом осуществлялось обращение к памяти констант и к релейным блокам.

5. Когда в марте 1945 г. в Гарварде побывал английский астроном и выдающийся составитель вычислительных таблиц Лесли Дж. Комри (Leslie J. Comrie, 1893--1950), он спросил у автора, может ли его машина выполнять команду условного перехода. По свидетельству очевидца, Эйкен, человек самолюбивый и не терпевший замечаний, покраснел и едва не поперхнулся от досады.

6. Верный этой методологии Эйкен до перехода на электронную элементную базу в машинах Mark III (1951) и Mark IV (1952) построил, как уже говорилось в одной из предыдущих статей (см. Щелкающие машины), релейную машину Mark II (1947). Даже в 1951 г., когда Гарвард посетил профессор Токийского университета Хидео Ямасита (Yamashita Hideo, 1899--1993), Эйкен убеждал его, что реле более надежны, чем лампы, и отговаривал строить ЭВМ.

7. Энсин (ensign) — низшее офицерское звание в ВМС США.

Из Цикла статей Ю. Полунова "Исторические машины".
Статья опубликована в PCWeek/RE № 11 от 5.04.2006 г.

Статья помещена в музей 10.04.2006 года