«Это выглядело нахальством с нашей стороны»

Михаил Зайцев

"Московская промышленная газета" №5 от 7.02.2002 г., стр. 15.

Завтра исполняется 75 лет со дня рождения Николая Яковлевича Матюхина (1927-1984). Этот замечательный ученый стоял у истоков электронного вычислительного машиностроения в России и создал собственную научную школу. А все начиналось с небольшой, примитивной, по нынешним меркам, ЭВМ М-1.

Тем, кто интересуется историей техники, хорошо известна так называемая БЭСМ - большая электронная счетная машина, которую обычно и считают родоначальницей отечественных ЭВМ. Но на самом деле ее прототипом была МЭСМ (малая машина), созданная в монастырском местечке Феофания, под Киевом. И уж совсем мало людей знает, что параллельно с МЭСМ в Москве шла работа еще над одной машиной-"М-1". Следует добавить, что МЭСМ создавалась по решению правительства и была обеспечена соответствующими материальными и людскими ресурсами. А "М-1" считалась внутриакадемическим проектом, делалась она вчерашними студентами "полулегально". И происходило это в лаборатории электрических систем Энергетического института АН СССР (ЭНИН), а точнее, в подвале правого крыла дома № 18 по Б. Калужской улице (ныне Ленинский проспект), где создателям новой техники выделили комнатку в пятнадцать квадратных метров.

Лабораторией руководил член-корреспондент АН СССР И. С. Брук, талантливый ученый, энергичный и пробивной человек, обладавший твердым и независимым характером. У него за плечами уже был опыт разработки узкоспециальных вычислительных устройств, используемых в электроэнергетике. В послевоенное время во всем мире начиналась активная работа по созданию цифровых вычислительных машин. И. С. Брук совместно с Б. Рамеевым разработал проект ЭВМ с жестким программным управлением (проект, к сожалению, так и остался на бумаге). Когда в июле 1948 г. был организован академический Институт точной механики и вычислительной техники, многие посчитали, что именно Брук возглавит новое дело, но увы... Директор института, академик Н. Г. Бруевич, сам по профессии механик, отдавал предпочтение механическим машинам перед электронными.

Тем не менее ученый не оставил своих замыслов и обратился в Московский энергетический институт с просьбой определить к нему в лабораторию нескольких выпускников радиотехнического факультета (РТФ).

Веление ли судьбы, стечение ли обстоятельств, но в марте 1950 г. к Бруку пришел Николай Яковлевич Матюхин. Он только что с отличием окончил институт и имел уже два авторских свидетельства на изобретенные радиопередатчики. По окончании института Матюхин пытался было поступить в аспирантуру, но сыну "врага народа" доступ туда был закрыт, как, впрочем, и во многие организации, где он мог бы работать по специальности. И тут вдруг подвернулось предложение И. С. Брука.

Спустя 25 лет Матюхин говорил, что "в те времена Академия наук казалась мне какой-то недосягаемой для простых смертных вершиной, простое пребывание на которой было чем-то невероятным". И это действительно так. В наше время, когда только в Москве насчитывается почти пятьсот "академиев" различного назначения и профиля, члены которых усиленно награждают друг друга "самопальными" премиями и медальками, слово "РАН" как-то потускнело и потеряло свою значимость. Нов 1940-1950 гг. АН олицетворяла собой "недосягаемую вершину" и получить работу в академическом институте могли лишь избранные.

И. С. Брука не смущали такие нюансы, как сын "врага народа" или некомпетентность в области вычислительной техники, - он оценивал человека прежде всего по деловым качествам. Таковые у Н. Я. Матюхина оказались более чем на высоте. Юноша довольно быстро разобрался в структуре и архитектуре ЭВМ, хотя вначале даже не представлял, что за "зверь" вычислительная машина.

Позднее Николай Яковлевич, которого можно назвать главным конструктором "М-1", рассказывая о работе в лаборатории электросистем, говорил, что "никто из новобранцев, естественно, не представлял себе всей сложности работы... Наверное, потому мы и не сомневались, что сделаем машину, хотя уровень радиоэлектронной техники тех лет у опытных специалистов мог бы вызвать серьезные опасения в реальности этой затеи. К счастью, мы не имели никакого понятия о теории надежности... и без каких-либо колебаний принялись за работу".

Остальная группа подобралась тоже под стать лидеру. Осенью 1950 г. в лабораторию пришла студентка-дипломница Т. М. Александриди, за ней студент последнего курса РТФ МЭИ М. А. Карцев, принятый на работу по совместительству; в 1951 г. появился А. Б. Залкинд, также выпускник МЭИ. Студенты-дипломники, свежеиспеченные выпускники с жаром начали осваивать непонятное дело. Ведь "списывать" было не у кого - во всем мире подобные работы только разворачивались. Руководитель и его сотрудники трудились по 16-18 часов в сутки. И в результате справились с этой сверхзадачей.

Один из участников этой работы, М. А. Карцев (впоследствии директор Института вычислительных комплексов), вспоминал: "Никто из нас до прихода в лабораторию электросистем ЭНИНа не только не был специалистом по вычислительной технике, но даже не знал, что может существовать электронная вычислительная машина и что такое вообще возможно. Такими-то силами начали делать одну из первых советских вычислительных машин - М-1. Может быть, это было нахальством с нашей стороны, но уж халтурой точно не было".

Помещение, которое выделили создателям будущей ЭВМ, было, мягко говоря, не приспособлено для творчества. Отсутствовали необходимые комплектующие детали и изделия. Использовали все, что оказывалось под рукой. Выручала трофейная немецкая электроника - купроксные (полупроводниковые) выпрямители, осциллографические трубки в качестве запоминающего устройства, рулонный армейский телетайп для ввода и вывода данных, электронные лампы - пентоды. С последними произошла трагикомическая история.

Машину, едва запущенную в работу, активно использовало ведомство И. В. Курчатова, правой рукой которого был его заместитель по науке академик С. Л. Соболев. Ему для работы потребовалось провести обращение матриц большой размерности. Качественно выполнить эту операцию могла только машина. Но трофейные лампы постепенно выходили из строя, и возникла проблема их замены. В это время в нашей стране начали выпускать их аналоги - лампы 6Ж4.

Попытка заменить ими немецкие закончилась полным провалом, потому что разброс параметров был весьма велик. Требовалось подобрать несколько сотен таких ламп с хотя бы близкими характеристиками. Послали в Ленинград на завод "Светлана" одного из разработчиков, А. Б. Залкинда. Перед отъездом его проинструктировал С. Л. Соболев, который предупредил, что в сложных случаях он может позвонить по некоему телефону и рассказать о своих трудностях.

Главный инженер завода Гаврилов, едва узнав о цели визитера, заревел: "Вон отсюда!" Пришлось воспользоваться секретным телефоном. Залкинда пригласили для беседы, выслушали, попросили подождать пару дней. Через два дня раздался звонок: "С Гавриловым все в порядке. Можете его навестить". Войдя в знакомый кабинет, Залкинд увидел добродушного, улыбающегося Гаврилова, который предоставил в распоряжение Залкинда, все, что ему нужно. Вопрос решился благодаря вмешательству организации со скромным названием "Гордорстрой" - так именовалось подразделение Министерства госбезопасности, отвечавшее за атомный проект.

Машина больше походила на некую конструкцию из немых фантастических фильмов. В комнатке площадью в 15 кв. м был установлен постамент размером 1,5x1,5 м, на котором стоял вентиляционный короб большого сечения с отверстиями для обдува блоков; по бокам этого короба крепились три штатива с панелями, на которые навешивались рабочие блоки. Во время работы 730 электронных ламп переливались веселыми огоньками.

Уже летом 1951 г. на машине в полуавтоматическом режиме стали выполнять основные арифметические операции. Комплексная отладка завершилась к концу года. Собственно официального документа о вводе в эксплуатацию М-1 нет, можно условно считать таковым подписанный 15 декабря 1951 г. академиком Г. М. Кржижановским, директором Энергетического института, отчет "Автоматическая вычислительная машина "М-1".

Все разработчики впоследствии стали именитыми учеными, удостоенными многочисленных званий и наград, простое перечисление которых займет всю газетную полосу. Поэтому назову лишь фамилии. Руководитель лаборатории электросистем ЭНИН АН СССР - член-корреспондент И. С. Брук; младшие научные сотрудники: Александриди Т. М., Залкинд А. Б., Карцев М. А., Матюхин Н. Я. Техники: Журкин Л. М., Рогачев Ю. В., Шидловский Р. П.

На машину приезжали посмотреть президент АН СССР А. Н. Несмеянов и другие ученые мужи, государственные деятели. "Чудо техники" производило 15-20 операций в секунду и обладало памятью в 256 слов. Для сравнения - компьютер, установленный сегодня в РАН, оперирует триллионом операций в секунду, а его память насчитывает 10 терабайт (100000 миллиардов).

Романтический период в истории вычислительной техники закончился. Впереди была серьезная работа.

Ободренные удачной разработкой, молодые ученые принимаются за создание новых, более совершенных ЭВМ. В 1954 г. на Методологическом семинаре ЭНИН АН СССР Н. Я. Матюхин, опередив известных советских экономистов, выступил с серьезными предложениями об использовании вычислительных машин для планирования экономики и производства.

"Давно известно, что вычислительные машины применялись в экономике для задач учета и обработки переписей и пр. Применение их для этих целей не вносит ничего существенно нового, кроме высоких скоростей работы... Новые результаты следует ожидать от применения вычислительных машин, обладающих возможностью совершать некоторые формальнологические операции для решения задач планирования. <...> Имеется в виду прежде всего механизация тех процессов планирования, где, скажем, путем анализа статистических данных, путем просмотра многочисленных конкретных вариантов различных планов и заданий, составленных по определенным правилам, и сравнения этих различных вариантов по определенным критериям - при рассмотрении подобных задач машина может легко и быстро выбирать наилучший, оптимальный в смысле заданных критериев вариант(в смысле тех критериев, которые заданы машине). <...> В этой связи стоит пожалеть о следующем. Я просмотрел наши журналы "Вопросы экономики" и "Планирование хозяйства" за 1954 год и обнаружил, что, к сожалению, об этих вопросах там ни слова не говорится".

Матюхин в 1957 г. перешел на работу в НИИ автоматической аппаратуры (НИИАА) Минрадиопрома, где, будучи главным конструктором, принимал участие в работах по созданию вычислительной техники. К сожалению, размеры газетной статьи не позволяют рассказать о многогранной работе этого ученого мирового уровня. Поэтому ограничимся лишь краткими сведениями из его биографии.

Он был главным конструктором многих ЭВМ и комплексов, имеющих важное оборонное значение. Созданные им двухмашинные вычислительные комплексы, установленные на объектах ПВО страны, проработали безотказно в течение 30 лет. Он возглавлял проект по созданию серийных ЭВМ и управляющих комплексов специального назначения, был одним из тех, кто заложил основы развития электронного вычислительного машиностроения в СССР. В дальнейшем Н. Я. Матюхин был главным конструктором ряда стационарных и мобильных ЭВМ и вычислительных комплексов на их основе. Это были 2-х, 4-х и 6-машин-ные комплексы. Будучи главным конструктором ряда крупных разработок ЭВМ, Матюхин одним из первых почувствовал острую необходимость в автоматизации проектирования средств вычислительной техники. Начиная с 1964 г. он выполнил ряд основополагающих исследований и разработок в этом направлении.

Николай Яковлевич был отмечен различными наградами, стал лауреатом Государственной премии, его перу принадлежат многочисленные научные труды (свыше ста), он автор нескольких изобретений. В 1979 г. его избрали членом-корреспондентом АН СССР по Отделению механики и процессов управления. Научно-исследовательскую работу Н. Я. Матюхин успешно совмещал с педагогической, будучи профессором базовой кафедры Московского института радиотехники, электроники и автоматики при НИИАА.

Николай Яковлевич Матюхин умер 4 марта 1984 г., после тяжелой, продолжительной болезни, когда ему было всего 57 лет. Он похоронен в Москве на Востряковском кладбище.