“Метеоры” в полете

Гелий Протасов

В 1963 г. я перешел в отдел по управлению научными спутниками Земли ИСЗ Командно-измерительным комплексом (КИКом). Мой приход совпал с разработкой метеорологического спутника “Метеор”. Он создавался по заказу Главного Управления Гидрометеорологического центра Советского Союза для составления долгосрочных прогнозов погоды. Главным проектировщиком спутника был ВНИИЭМ Министерства электротехнической промышленности, которым руководил академик АН АрмССР Андроник Гевондович Иосифьян. Ведущим инженером-испытателем по этому объекту от КИКа назначили меня. Вместе со специалистами ВНИИЭМ и Гидрометеоцентра я участвовал в составлении программы полета, подготовке и запуске этих первых объектов. Хочу отметить, что в то время начальником Гидрометеоцентра был легендарный полярный исследователь академик Е. К. Федоров — член экспедиции И. Д. Папанина на Северный полюс.

«Метеор-1» на спичечной этикетке, выпущенной к 20-летию запуска первого спутника

Сам спутник “Метеор” по внешнему виду напоминал металлическую двухсотлитровую бочку с прикрепленными к ней сбоку панелями солнечных батарей. Эта “бочка” своим днищем с помощью инфракрасных датчиков трехосной системы ориентации могла стабилизироваться в полете относительно поверхности Земли.

Датчики научной аппаратуры, установленные на дне “бочки”, измеряли подстилающий фон поверхности Земли в различных диапазонах теплового излучения и передавали эти данные на измерительные пункты КИКа. Мне не раз приходилось во время подготовки спутника к полету участвовать в проведении испытаний систем управления этим спутником.

Вначале меня несколько удивила методика испытания и конструкция системы ориентации этого спутника. Испытания проходили в комнате, где вся система с приемными ИК-датчиками и соплами управления была смонтирована на деревянном ящике, подвешенном к потолку. Вдоль стены были установлены ИК-излучатели, имитирующие инфракрасный горизонт поверхности Земли. Три независимо сканирующие по горизонту приемных ИК-датчика системы ориентации посылали сигналы на одну общую стабилизирующую систему управления, которая стабилизировала ящик относительно подвешенного троса.

Я выразил сомнение в надежности такой системы управления и способности ее стабилизировать спутник в полете при несинхронной работе хотя бы одного из этих ИК-датчиков. Это могло привести к потере ориентации спутника относительно Земли. Что и подтвердилось при первом же запуске аппарата.

Мое предложение сводилось к установке одного приемного ИК-датчика кругового обзора в уже отработанной на других спутниках системе ориентации. Однако кипучая энергия Иосифьяна требовала выхода, и он решил создать свой спутник и оригинальную трехосную систему ориентации.

ВНИИЭМ и КБ размещались в особняке фабриканта Морозовского. Это было очень красивое и внушительное здание. Во дворе особняка стояли еще три корпуса постройки 30-х годов, в которых находились лаборатории и опытное производство. Кабинет Иосифьяна располагался в самом особняке. В нем были высокие потолки с лепниной в стиле “барокко” и летящими в голубом небе нимфами и амурами. Видимо, они вдохновляли этого южного человека на дальнейшие творческие подвиги.

Первый запуск спутника “Метеор” прошел в 1963 г. на полигоне Байконур со 2-й площадки, с которой был совершен запуск первого космонавта Земли Юрия Гагарина. Я входил в состав Государственной комиссии и участвовал в подготовке программы полета, запуске и управлении этим спутником.

Андроник Гевондович и его группа размещались на “двойке” в двухэтажной гостинице. О человеческой скромности и непритязательности академика свидетельствовало то, что питались мы все вместе в офицерской столовой, где отстаивали общую очередь. Правда, глядя на его фигуру и внешний вид трудно было подумать, что это заслуженный человек, руководитель большого коллектива разработчиков самых современных видов техники.

Но в этом внешне не очень представительном человеке просто клокотала неудержимая энергия. Он вдохновлял всех и заставлял окружающих его людей осуществлять на практике свои оригинальные идеи и конструктивные решения. Он подавал достойный пример всему коллективу.

Подготовка к запуску “Метеора” проходила по известной мне схеме: последние проверки бортовой аппаратуры спутника и ракеты-носителя в МИКе “двойки”, вывоз “семерки” на старт, установка ее в вертикальное положение и заправка компонентами топлива. По часовой готовности я связался с Москвой и информировал о ходе подготовки запуска ракеты-носителя со стартовой позиции.

После старта и отделения спутника от ракеты-носителя сразу же начались неприятности. Телеметрическая информация, полученная НИПами, показала, что спутник не стабилизируется относительно Земли, а беспорядочно кувыркается. ИК-датчики системы ориентации работают вразнобой и посылают на исполнительные органы — реактивные воздушные сопла — хаотические сигналы. Никакие комбинации радиокоманд управления по стабилизации спутника относительно Земли в течение двух-трех суток не смогли остановить это кувырканье.

Естественно, никакой научной информации получено не было. Иосифьян был, конечно, очень расстроен. Пришлось напомнить ему о моих предостережениях во время испытания системы ориентации и использовании уже отработанных методов управления на других спутниках. Однако Андроник Гевондович решил идти своим путем. После доработки им общей системы управления и системы ориентации второй запуск “Метеора” прошел успешно и была получена первая научная информация для Гидрометеоцентра.

*

Вспоминается одна история, произошедшая на Байконуре. При подготовке запуска второго “Метеора” Иосифьян решил устроить на одном из ИПов шашлык по-кавказски для руководства полигона. Приехав на ИП в своем обычном рабочем костюме, он сообщил, что будет готовить шашлык для руководства полигона. Начальник ИПа встретил его “по одежке” и принял за повара. Он сказал, что ему некогда с ним возиться и пускай он сам собирает дрова и готовит свое угощение. Андроник Гевондович что-то пробурчал и пошел вокруг ИПа собирать какие-то щепки и палки.

Вдруг в кабинете начальника ИПа раздался телефонный звонок. Руководство полигона поинтересовалось, приехал ли академик. Начальник ИПа бодро ответил, что академик еще не прибыл, а повар Андроник уже собирает дрова для костра. Не знаю, какова была реакция руководства на эти слова, но начальник ИПа пулей выскочил из своего кабинета, сыграл боевую тревогу всему личному составу и все бросились собирать дрова и помогать “повару Андронику”. Тому осталось лишь руководить процессом.

*

Успешный запуск второго “Метеора” привел к созданию в системе Научно-координационно-вычислительного центра (НКВЦ) КИКа самостоятельного отдела по управлению этим спутником. Мне пришлось участвовать в составлении штатного расписания этого отдела, везти его в Кремль на утверждение в ВПК.

Однако эпопея с запусками “Метеоров” на полигоне Байконур на этом не закончилась. Запомнилась трагикомичная история подготовки к третьему запуску спутника “Метеор”.

Предстартовая проверка третьего “Метеора” происходила в МИКе на одной из площадок Байконура, а запуск планировался с другой площадки, уже не с “двойки”. Расстояние между площадками проверки и старта составляло по бетонной дороге около двух километров.

На площадке, где происходила проверка бортовых систем спутника, проводились также его крепление к стыковочной раме ракеты-носителя и установка пироболтов. После вывода спутника на заданную орбиту подавался сигнал на подрыв пироболтов и происходило его отделение от стыковочной рамы. Стыковка “Метеора” к переходной раме ракеты и его перевозка автомашиной на стартовую площадку проходила в вертикальном положении, а стыковка с ракетой-носителем — в горизонтальном.

Как сейчас помню, идет заседание Госкомиссии на стартовой позиции под руководством председателя генерала К. А. Керимова. На заседании присутствуют А. Г. Иосифьян, представители командования обеих площадок и другие члены Госкомиссии. Обсуждается вопрос о выборе времени старта.

Вдруг вбегает офицер стартовой площадки и докладывает, что спутник “Метеор” упал в МИКе на пол. Все члены Госкомиссии застыли, как в немой сцене у Гоголя в “Ревизоре”, а затем бросились в зал МИКа. Представшая перед их глазами картина была удручающей.

Спутник вышел из верхних замков стыковочной рамы, ударился о бетонный пол МИКа и висел лишь на нижних стыковочных болтах. При ударе были повреждены панели солнечных батарей и часть наружных приборов. Вокруг молча стояли офицеры МИКа и монтажники ВНИИЭМа.

Посмотрев на это, Председатель предложил членам Госкомиссии подняться наверх и продолжить работу. На повестке встали два вопроса:“Что делать и кто виноват?”.

Первый вопрос был решен быстро. Посовещавшись со своими помощниками, Иосифьян доложил, что замена поврежденных панелей солнечных батарей и проверка всех бортовых систем займет около месяца. Затем можно начать подготовку к повторному запуску.

Второй вопрос вызвал у монтажников Иосифьяна и военных площадок дружное движение на “левый фланг”. Начали высказываться различные причины. Один из военных руководителей площадки, где происходила установка пироболтов, высказал следующую версию: во время транспортировки спутника на автомашине с одной площадки на другую из-за тряски произошло рассоединение замков стыковочной рамы. Это и привело к падению спутника при переводе его в горизонтальное положение.

Это предположение вызвало дружный смех членов Госкомиссии из-за своей нелепости. Во-первых, транспортировка происходила на небольшое расстояние при малой скорости и сравнительно гладкой дороге. Во-вторых, чтобы произошло рассоединение спутника от стыковочной рамы, необходимо было подать сигналы на подрыв пироболтов. Никто не высказал мысль, что это была простая небрежность при стыковке спутника к переходной раме ракеты.

Однако Главный конструктор что-то подсчитал в своем блокноте и заявил, что такой вариант полностью не исключен. Все сразу перестали смеяться и согласились с этой версией, в том числе и председатель. Все остались довольны, никого не наказали. Моя задача состояла теперь только в том, чтобы доложить безо всяких подробностей, что запуск спутника “Метеор” по техническим причинам откладывается примерно на месяц.

Через месяц состоялся удачный третий запуск “Метеора”, он был сотым спутником из серии “Космос”. В честь его во ВНИИЭМе был изготовлен памятный значок “Сотый Космос”. Работа в КИКе по управлению спутником “Метеор” пошла в обычном порядке. ВНИИЭМ и КБ продолжили совершенствование систем управления и конструкции “Метеора”.

*

В 60-е годы уже прошлого столетия, в период становления КИКа, представителям его на полигоне приходилось “за компанию” участвовать в запуске объектов, с которыми они ни разу не сталкивались. Это совпадало обычно с временем запуска их основного объекта, где они были ведущими инженерами. Чтобы попасть вовремя к запуску “чужого” объекта надо было приложить немало усилий.

Во-первых, требовалось узнать, где находится та или иная площадка и добраться до нее с “двойки”. Чаще всего это делалось на попутных машинах. О том, чтобы прислали за тобой какую-нибудь машину, нечего было и думать. Командование полигона даже иногда и не знало, где находится представитель КИКа. Ему сообщали только фамилию того, кто будет участвовать в этой работе.

Во-вторых, приходилось “по ходу пьесы” знакомиться с новым командованием и офицерами площадок, Главными конструкторами спутника и представителями промышленности, а также новыми представителями Госкомиссий.

В-третьих, на ходу, на новом месте связываться по ВЧ-связи со своим командованием и готовить необходимую документацию и порядок работы КИКа для доклада на заседании очередной Госкомиссии.

Работа Госкомиссии на полигоне по запуску спутников при нормальном функционировании бортовой аппаратуры обычно продолжалась в течение 2-3 дней. Затем после удачного запуска и штатной работы бортовых систем все разъезжались по своим рабочим местам. Представитель КИКа уезжал в Центр управления, где продолжал заниматься вопросами, связанными с управлением запущенного спутника.

Ну а если бортовая аппаратура после выведения аппарата на орбиту не работала или работала со сбоем, тогда наступала горячая пора, лучше сказать — свистопляска. Все, начиная с Главного конструктора и кончая разработчиками отдельных бортовых систем, пытались свалить вину друг на друга. “Козлом отпущения” становился КИК и его представитель на полигоне. Тут нужно было проявить громадную выдержку, знание работы средств наземного комплекса и бортовой аппаратуры спутника, чтобы тебя не поставили на “левый фланг”.

В этот период принимались решения по изменению программы полета спутника, изменению самих НИПов и состава его наземных средств, изменению режимов выдачи радиокоманд и многое, многое другое.

Одним из примеров этому может служить запуск первого метеорологического спутника “Метеор”, о котором я рассказывал выше, когда после отделения от ракетоносителя из-за отказа системы ориентации он начал кувыркаться. Никакие комбинации и изменения режимов выдачи радиокоманд не могли стабилизировать его полет. Приходилось чуть ли не каждый рабочий виток менять программу полета.

Если решение на изменение программы полета рабочей группой Госкомиссии занимало по времени 10-30 минут, то сама передача и доведение этого решения на НИПы КИКа требовали довольно длительного времени, около 40 мин. Необходимо было также получить из Центра управления временные зоны прохождения спутником НИПов на следующие рабочие витки. Все эти операции надо было успеть сделать в течение 90 мин, одного периода обращения спутника вокруг Земли.

Для оперативной передачи и приема информации использовался аппарат правительственной связи ВЧ. Потом всю эту информацию нужно было оформить в виде телеграмм в адрес Центра управления. Вообще работы хватало как ночью, так и днем. Трудились круглосуточно.

Такой режим работы, например по управлению “Метеорами”, продолжался в течение недели, когда я находился почти один на один с академиком, обладающим южным темпераментом и кипучей энергией.

Подобная оперативность в Госкомиссии во время запуска была характерна почти для всех первых спутников на этапе ЛКИ. Голова должна была работать четко, без ошибок, как современный компьютер, чтобы не напортачить и не подвести руководство КИКа.

Особую напряженность создавали телеграммы с распоряжениями на выдачу радиокоманд управления бортовой аппаратурой спутника. Они составлялись в цифровом коде для каждого отдельного НИПа и включали в себя: номер команды, время (вплоть до секунды) начала и длительность выдачи каждой команды, а также контрольную сумму всех этих цифр.

Поэтому даже ночью эти цифры крутились в голове, не давая заснуть. Это приводило к жесточайшей бессоннице. Даже спиртовая промывка перед сном компьютерных ячеек мозга не помогала избавиться от этих цифр.

*

На полигоне Байконур я участвовал в работе Госкомиссии по запуску различных типов спутников на разных стартовых и технических площадках. Я всегда буду с теплотой вспоминать тех солдат, офицеров и гражданских специалистов, с которыми мне приходилось работать. Тех людей, имена которых не упоминались ни в книгах, ни в газетных очерках. Это были те безвестные офицеры и солдаты, гражданские специалисты и строители полигона, кто давал путевки в Космос первым космическим объектам, кто работал в составе Госкомиссии и отдавал разрешение на запуск спутников, кто создавал и готовил ракеты к полету, кто обслуживал наземную технику НИПов, выдавал радиокоманды, принимал и обрабатывал информацию со спутников на ИПах полигона и КИКа. Низкий поклон им всем за их самоотверженный труд.

Как маленький винтик, принимавший участие в этой далеко не легкой работе на полигоне Байконур, я глубоко признателен командованию воинской части 32103 за то доверие, которое они оказали мне. Особенно за то, что поручили мне представлять в Госкомиссии весь сложный командно-измерительный комплекс Советского Союза. В первую очередь в связи с этим я вспоминаю своего командира части генерала Карася Андрея Григорьевича и моего непосредственного начальника 8 отдела полковника Бачурина Аркадия Петровича. Мне думается, что я оправдал их доверие тем, что за время работы нигде не напортачил.

Аббревиатуры, использованные в статье

КИК — командно-измерительный комплекс.

МИК — монтажно-испытательный корпус.

НИП — наземный измерительный пункт.

ИП — измерительный пункт.

ЛКИ — летно-конструкторские испытания.

ВПК — Военно-промышленная комиссия при Совете Министров СССР.

ИСЗ — Искусственный спутник Земли.

Статья опубликована в PC Week/RE № 29 от 17.08.2004 г., стр. 29.