Электронная, универсальная...

Юрий Полунов

Любая достаточно продвинутая
технология неотличима от магии.

Артур Кларк

В предвоенные годы д-р Джон Уильям Моучли (John William Mauchly, 1907—1980), профессор физики из колледжа Урсинус, расположенного в предместье Филадельфии, занимался исследованием возможности использования статистических методов для изучения суточных изменений плотности ионов в ионосфере. Сталкиваясь в процессе работы с большим объемом вычислений при обработке экспериментальных данных, он пришел к мысли о необходимости создания вычислительного устройства, способного использовать для счета и запоминания электронные лампы. Моучли смастерил несколько простых счетчиков на “ неонках ” (электронные лампы были ему не по карману), которые подтвердили его предположение о возможности разработки электронного вычислителя.

Вскоре ему неожиданно удалось приблизиться к осуществлению своего замысла. Учитывая неизбежность войны с Германией, министерство обороны (МО) США заключило контракт с Муровской электротехнической школой1 (Moore school of Electrical Engineering, MSEE) при Пенсильванском университете на проведение 10-недельных курсов по переподготовке молодых физиков и математиков для работы с военными электронными средствами. Директор курсов в 1941 г. обратился к Моучли с письмом, в котором просил направить на курсы достойных студентов. Но профессор, желая пополнить свои знания по электронике, сам решил сесть за парту и уехал в Филадельфию — город, в котором находился университет. Он, кстати был не единственным “остепененным” ученым на курсах — достаточно упомянуть д-ра Артура Уолтера Бёркса (Arthur W. Burks, 1915), впоследствии известного ученого-компьютерщика.

Инструктором Моучли на курсах был 22-летний выпускник MSEE Джон Преспер Эккерт-мл. (John Presper Eckert, 1919—1995), высокоодаренный инженер, о котором говорили, что он “несомненно лучший электронщик в университете”. Эту репутацию Прес, как его называли друзья и коллеги, приобрел после разработки ряда измерительных и регистрирующих приборов, в том числе прибора для обнаружения магнитных мин. Несмотря на разницу в возрасте, между инструктором и его студентом установились дружеские отношения, сохранившиеся затем на долгие годы.

Джон У. Моучли (справа) и Джон П. Эккерт-мл.

После окончания курсов Моучли остался в MSEE в качестве преподавателя и, как и Эккерт, участвовал в осуществлении ряда военных проектов. Один из них заключался в подготовке и корректировке таблиц стрельб, потребность в которых особенно возросла после высадки союзных войск в Африке. Проект выполнялся по контракту с Лабораторией баллистических исследований (Ballistic Research Laboratories, BRL), принадлежащей Артиллерийскому управлению МО США и расположенной на Эбердинском полигоне, шт. Мэриленд. Подготовка таблиц требовала громадного объема вычислений, выполнить которые вручную было практически невозможно. В Муровской школе и в BRL для этих целей использовали дифференциальный анализатор — специализированную электромеханическую аналоговую машину, созданную в 1931 г. выдающимся ученым и администратором Ванневаром Бушем (Vannevar Bush, 1890—1974) и предназначенную для решения дифференциальных уравнений. Но анализатор, хотя и позволял ускорить расчеты, давал лишь приближенные значения, которые затем уточнялись десятками вычислителей, работавших с обычными счетными машинками (этими вычислителями были, как правило, молодые женщины-математики из числа добровольцев, входивших в Armyўs Womenўs Auxiliary Corps — Женский вспомогательный армейский корпус).

Сложившееся положение стало поводом для живейшего обсуждения Джоном и Пресом старого замысла Моучли — создания электронного вычислителя. Эккерт, на лету подхватывая теоретические идеи своего коллеги, убедил его в том, что современная импульсная техника позволяет создать ЭВМ. В результате Моучли в августе 1942 г. направил профессору Джону Гристу Брейнэрду (John Grist Brainerd, 1904—1988), руководителю военных проектов университета, пятистраничную докладную записку “Об использовании быстродействующих ламповых устройств для вычислений”, в которой изложил идею создания универсальной электронной вычислительной машины. Докладная записка затерялась, гуляя несколько месяцев по инстанциям, но один из преподавателей как-то упомянул о ней в разговоре с 29-летним лейтенантом Голдстайном, осуществлявшим связь между BRL и MSEE. Герман Гейне Голдстайн (Hermann Heine Goldstine, 1913—2004), до войны преподававший математику в Мичиганском университете и имевший степень доктора математики, проявил горячий интерес к идее создания машины и попросил Моучли и Эккерта восстановить записку. Что они и сделали.

Много лет спустя Эккерт вспоминал: “Записку показали д-ру Брейнерду и другим людям, для которых она представляла интерес. В частности, большой энтузиазм проявил Голдстайн. Он спросил у сотрудников Эбердинской лаборатории, нуждаются ли они в такой разработке, и получил ответ: “Да. Давайте предложение”. Готовя его, мы в течение нескольких дней не смыкали глаз. В день моего рождения, 9 апреля 1943 г. (мне исполнилось 24 года), мы поехали туда (в Эбердин. — Прим. автора ). В то время как Брейнерд и Голдстайн представили первую часть нашего предложения руководителю BRL полковнику Лесли Эрлу Саймону, мы с Моучли в соседней комнате заканчивали приложение к нашему документу, дополняя его несколькими рисунками. Поэтому мы не присутствовали на совещании, а занимались бумажной работой. Пришел гражданский консультант (я забыл его имя), мнение которого они (военные. — Прим. автора ) ценили очень высоко, разобрался в идее [вычислительной машины] и сказал Саймону: “Мне кажется это предложение очень привлекательным. Давайте осуществлять его”. Два месяца ушло на уточнения деталей проекта, и 5 июня 1943 г. контракт № W-670-ORD-4926 между Пенсильванским университетом и Артиллерийским управлением дал старт “Проекту РХ” — работе по созданию первой в мире ЭВМ. Предполагалось, что в рамках контракта, оцененного в 61,7 тыс. долл., в течение шести месяцев будут осуществлены “исследования и разработка электронного цифрового интегратора и вычислителя и предоставлен соответствующий отчет”. Начальные буквы предмета разработки дали название машине — ENIACа (Electronic Numerical Integrator and Computer). В дальнейшем девять дополнений к контракту продлили его действие до 1946 г. и увеличили первоначальную сумму примерно до 486,8 тыс. долл.

Главная цель создателей ENIAC заключалась в повышении скорости вычислений за счет использования электронных компонентов. Так, в заявке на патент, поданной Эккертом и Моучли 26 июня 1947 г., говорилось: “В связи с возникшей в последние годы необходимостью в ежедневных сложных вычислениях скорость их выполнения становится задачей первостепенной важности. Однако на рынке отсутствуют машины, удовлетворяющие в полной мере современным вычислительным методам. Наиболее совершенные машины позволяют значительно сократить время решения задачи, которое при использовании устаревших процедур ранее занимало месяцы или дни. Однако этот прогресс не адекватен сложности современных научных проблем, и цель настоящего изобретения состоит в уменьшении до секунд длительности вычисления”.

От 30 до 50 инженеров и техников и большое число рабочих в течение трех с половиной лет ежедневно трудились над созданием машины. Среди ее разработчиков были известные впоследствии компьютерщики Артур Бёркс, Кайт Шарплесс (Kite Sharpless), Гарри Хаски (Harry Haskey), Герман Лукофф (Hermann Luroff), Джон Дэвис (John Davis), Роберт Шоу (Robert Shaw) и др. Эккерт вспоминал, как, засидевшись однажды в цеху до глубокой ночи, он прилег вздремнуть на раскладушке, стоявшей рядом с машиной. Двое техников, увидев спящего шефа, перенесли раскладушку в пустовавшую комнату, а когда он проснулся, то первой его мыслью было: “ENIAC украли!”

Моучли был консультантом проекта (не занимая при этом какую-либо официальную должность), Эккерт — главным инженером. Они прекрасно дополняли друг друга: Джон был генератором идей, Прес — его доброжелательным и строгим оппонентом. “Он обладал потрясающей способностью переводить все на практический уровень, пользуясь простыми техническими средствами”, — вспоминал о главном инженере один из разработчиков машины. А вот свидетельство Голдстайна: “Человеком, внесшим наибольший вклад в получение почти неправдоподобной надежности [машины] был Эккерт… Его уровень [инженера] был высочайший, его энергия — беспредельной, его изобретательность — замечательной, его интеллект — экстраординарным. Он обеспечивал целостность проекта с начала и до окончания и был гарантом его успеха2... На первых этапах проекта ключевая роль принадлежала Моучли… Его быстрый и неутомимый ум наилучшим образом разрешал возникавшие в то время проблемы”.

Машину решено было сделать десятичной, чтобы, как говорил Моучли, “она была бы понятной пользователю”. С ним согласился Эккерт, хотя у него были другие доводы: он полагал, что использование двоичной или двоично-кодированной десятичной системы может сделать машину менее надежной, а двоично-пятеричная система потребует применения дорогостоящих стабильных резисторов. Трудно сказать, было ли такое решение правильным, поскольку его ценой явилось значительное увеличение числа ламп, что было постоянной головной болью для главного инженера (в дальнейшем ни в одной вычислительной машине способ представления чисел, использованный Моучли — Эккертом, не применялся).

Монтаж и сборка ENIACа завершились в ноябре 1945 г., в следующем месяце машина выполнила первую тестовую программу, а 15 февраля 1946 г. была официально представлена VIP-публике и прессе, собравшейся в Пенсильванском университете.

Это было громадное сооружение: расположенная П-образно машина весила около 30 т, имела примерно 2,4 м в высоту, 30,5 м в длину и 0,9 м в глубину и занимала зал площадью 167 кв. м. Она содержала 17 468 ламп, 7200 кристаллических диодов, 70 тыс. резисторов, 10 тыс. конденсаторов, 1500 реле, 5 млн. паяных соединений и потребляла около 160 кВт электроэнергии — мощность, достаточная для работы небольшого завода3.

ENIAC состояла из 42 блоков размером примерно 2,75ґ0,7ґ0,3 м, в которых было расположены 30 отдельных устройств (units): система питания; устройство пуска и останова машины; тактовый генератор (cycling unit); центральное программирующее устройство — коммутационная доска (наборное поле), отдельные гнезда которой соединялись штекерами; 20 регистров-аккумуляторов, игравших роль оперативной памяти и суммирующего (вычитающего) устройства; умножитель; устройство деления/извлечения квадратного корня; три сменные функциональные таблицы; релейное буферное устройство, осуществлявшее связь между машиной и устройством считывания перфокарт; так называемый master programmer (“управляющий программатор”) и некоторые другие.

Устройства соединялись между собой двумя группами 11-проводных коаксиальных кабелей. Одна группа кабелей образовывала цифровую магистраль, по которой передавались последовательности импульсов, представляющих числовые данные. Отдельный проводник (жила) в кабеле соответствовал одному десятичному разряду (плюс жила знака числа), а значение передаваемой цифры равнялось числу импульсов, прошедших по данному проводнику. Вторая группа кабелей была программной магистралью и передавала импульсы, управляющие последовательностью операций в различных устройствах в зависимости от установок штекеров на коммутационной доске. Каждый проводник в кабеле представлял собой независимую программную линию (программный канал) и нес определенный управляющий сигнал от тактового генератора (ТГ).

ЭВМ ENIAC-2

ENIAC была синхронной машиной: ТГ, импульсы которого непрерывно и одновременно передавались во все устройства машины, координировал ее действия. Генератор работал на частоте 100 кГц и каждые 200 мкс выдавал набор импульсов, длительность которых равнялась примерно 2 мкс, а временной интервал между ними — 10 мкс. Первый из этих импульсов именовался центральным программным импульсом (central programming pulse, СРР) и задавал начало и окончание машинных операций (отдельное устройство, выполнив свойственную ему операцию, передавало СРР как свой выходной программный импульс другому устройству, инициируя его работу). Основной машинный цикл равнялся времени одного сложения, которое занимало 200 мкс (т. е. выполнялось 5000 сложений в секунду). Время выполнения остальных арифметических операций составляло целое число цикла сложения.

Посылаемые одновременно программные импульсы, каждый из которых имел свое назначение, позволяли до некоторой степени распараллелить выполнение операций: например, один аккумулятор выполнял сложение, другой — получал данные из функциональной таблицы, третий — передавал данные на перфорацию и т. д. (конечно, при условии, что результат вычислений, хранящийся в аккумуляторе, не требовался для следующей арифметической операции)4.

Основными электронными схемами машины были триггеры, ячейки “и”, действовавшие как переключатели, и ячейки “или”, предназначенные для объединения на одном выходе импульсов, идущих от разных источников. Десять триггеров соединялись в кольцо, образуя десятичный (декадный) счетчик, который выполнял ту же роль, что и счетное колесо в механических счетных машинах (таким образом, для представления одной десятичной цифры требовалось 20 триодов). Десять таких колец плюс триггер для представления знака числа составляли запоминающий регистр (всего в ENIACе их было 20). Каждый из регистров был снабжен схемой передачи десятков и являлся аккумулятором, т. е. использовался не только как память, но и как сумматор-вычитатель5. Эти операции выполнялись путем подсчета импульсов, поступающих на вход счетчиков.

Операция умножения выполнялась в быстродействующем множительном устройстве (умножителе). Он задействовал четыре аккумулятора и встроенную таблицу умножения 9ґ9, выполненную на резистивной матрице (в тех случаях, когда было необходимо получить 20-разрядное произведение, использовалось шесть аккумуляторов). Два аккумулятора служили для запоминания операндов, два — для хранения частных произведений. Когда на входах матрицы появлялись импульсы, соответствующие одному разряду множимого и одному разряду множителя, она вырабатывала импульсы, представлявшие их частное произведение. Цифры единиц этого произведения направлялись в один аккумулятор, цифры десятков — в другой. После окончания умножения на очередную цифру множителя, он сдвигался на разряд влево и вновь выполнялось умножение. Когда все цифры двух 10-разрядных чисел были перемножены, в одном из аккумуляторов осуществлялось суммирование накопленных частных произведений (метод разделения этих произведений на “единичную” и “десятичную” части был, следовательно, такой же, как в Harvard Mark I, — см. "Электромеханический колосс"6). Весь процесс перемножения двух 10-разрядных чисел занимал в ENIAC'е 2,8 мс (или 357 умножений в секунду).

Устройство деления и извлечения квадратного корня также состояло из четырех аккумуляторов: в первом помещалось делимое (или подкоренное выражение), во втором — делитель (или удвоенный квадратный корень), в третьем — частное, четвертый аккумулятор использовался для выполнения операции сдвига. В процессе деления делитель вычитался из делимого до тех пор, пока разность не становилась отрицательной. После этого процесс прерывался, остаток делимого отсылался в четвертый аккумулятор для сдвига на одну позицию влево и затем возвращался в первый аккумулятор и суммировался с делителем до тех пор, пока сумма не становилась положительной. При этом в соответствующий разряд аккумулятора частного посылалась либо +1, либо -1 (в зависимости от того, складывался или вычитался делитель). Процесс извлечения корня производился аналогичным образом. Оперируя с 10-разрядными числами, ЭНИАК выполняла в секунду 40 операций делений и 3 операции извлечения корня.

В функциональных таблицах также использовались резистивные матрицы и наборы переключателей, с помощью которых можно было установить 12 цифр и 2 знака для каждого из 104 независимых аргументов. Первоначально функциональные таблицы задумывались для хранения значений функций, но затем стали применяться для хранения констант, необходимых при вычислениях. При решении любой задачи к ENIAC'у была подсоединена лишь одна таблица, а две другие в это время подготавливались операторами для решения следующих задач (идея, заимствованная из конструкции табуляторов IBM).

Исходные данные вводились в машину с перфокарт. Для этого служило стандартное IBM'овское считывающее устройство. Поскольку скорость считывания (примерно 2 числа в секунду) во много раз уступала быстродействию арифметических операций, то, чтобы исключить простаивание аккумуляторов во время ввода данных, разработчики дополнили машину буфером, состоявшим из 1500 телефонных реле (его разработал Сэмюэл Уильямс, один из конструкторов машин Bell Labs). Буфер, или, как его называли, “передатчик констант” (constant transmitter), преобразовывал считанное число в последовательность импульсов, эквивалентную этому числу, и после получения СРР от ENIAC'а направлял данные в аккумуляторы. Буфер также принимал результаты вычислений от аккумуляторов, освобождая последние для выполнения свойственных им операций, и направлял полученные данные на итоговый перфоратор или (для печати) на табулятор. Кроме того, передатчик констант преобразовывал отрицательные числа, представленные десятичным дополнением, в обычную форму и имел на передней панели набор переключателей, с помощью которого в машину можно было ввести ряд констант.

Разумеется, создатели ENIAC'а предусмотрели комплекс мер для диагностики отдельных устройств машины. Один из них заключался в подаче на аккумуляторы одиночных импульсов от тактового генератора, что позволяло определить вышедший из строя триггер (по характерному свечению подключенных к аккумуляторам неоновых лампочек). Еще одним видом диагностики была пошаговая прогонка тестовой программы.

Программированием машины — разработчики называли этот процесс “установкой” (setting up) — занималась группа из семи молодых женщин-математиков (среди них были жены Моучли, Бёркса и Голдстайна). Выполнялось оно следующим образом. Во-первых, с помощью коммутационной доски и штекеров соединялись между собой устройства, которые должны были участвовать в решении конкретной задачи. Во-вторых, так называемые приемно-передающие переключатели (transceiver switches), расположенные на передней панели каждого из этих устройств, устанавливались в положение “включено” и образовывали местные программно-управляющие цепи (local program-control circuits). Включенное положение переключателей разрешало устройству выполнять его действия после прихода программного импульса от ТГ. Кроме того, на панели устройств был установлен многополюсный шаговый распределитель (stepper switches), который позволял осуществлять многократное (до девяти раз подряд) повторение одних и тех же операций.

Для организации заданного числа итерационных циклов, соединения отдельных последовательностей вычислений в единую цепь, изменения очередности выполнения этих последовательностей с помощью команды условного перехода в машину было введено устройство, названное авторами master programmer и содержавшее десять 6-разрядных счетчиков шагов (stepper counter), соединенных с несколькими декадными счетчиками.

Описанным выше действием предшествовала длительная бумажная работа. С помощью установочной таблицы (setup table) детально описывалась последовательность операций, необходимых для решения конкретной задачи. Таблица имела 27 колонок (по одной для каждого аккумулятора и функциональных таблиц, для управляющего программатора, передатчика констант и т. д.) и содержала временную последовательность программных установок, входных и выходных импульсов для каждой операции. Программирование машины являлось таким образом трудоемким и длительным процессом (он занимал порой дни и даже недели). Любая “установка” машины изменяла ее конфигурацию и превращала ее в специализированное устройство для решения конкретной задачи, а “программа” становилась внутренней, неотъемлемой частью ENIAC'а. Это было, конечно, недостатком по сравнению с электромеханическими машинами, управляемыми с помощью перфорированных лент.

Получили ли военные то, что хотели? Думается, да. На настольной счетной машине вычисления 60-секундной траектории полета снаряда занимали 20 ч, дифференциальный анализатор позволял получить тот же результат (приближенный) за 15 мин, ENIAC'у же требовалось всего 30 с — половина времени полета.

В течение всего 1946 г. машина оставалась в Муровской школе. Хотя война окончилась, ENIAC продолжали использовать в военных целях — при расчете таблиц стрельб и вычислениях, которые должны были подтвердить возможность создания водородной бомбы (машина успешно справилась с этой задачей, потребовавшей обработки около миллиона перфокарт). Впрочем, и мирными задачами она не пренебрегала. В начале 1947 г. ENIAC была передана в Эбердин и в августе вновь введена в действие. В ее дальнейшем активе были решения задач для метеорологов и физиков, изучавших космические лучи и исследовавших распространение ударных волн, и т. д.

Главная инженерная проблема, с которой столкнулись создатели и пользователи ENIAC'а, была проблема частых выходов из строя электронных ламп. Позднее историки подсчитали, что при наличии почти 17,5 тыс. ламп, не отличавшихся в то время высокой надежностью и работавших одновременно с частотой 100 кГц, каждую секунду возникало 1,7 млрд. ситуаций, при которых хотя бы одна из них “летела”, что приводило к сбою в работе всего колосса. Напомним, что тогда ни в радиотехнике, ни в радарах и дешифровальных устройствах6 такого “лампового изобилия” и близко не было, и многие оппоненты Моучли — Эккерта сомневались, что ENIAC сможет продержаться без сбоя хотя бы несколько часов (несмотря на то что электронные компоненты, предназначавшиеся для машины, тщательно тестировались, а качеству пайки уделялось особое внимание).

Первые годы эксплуатации машины почти подтвердили сомнения скептиков (в 1946 г. среднее время наработки ENIACа на отказ составляло 5,6 ч)7. Позднее ситуация несколько выправилась, прежде всего благодаря тому, что по совету инженеров корпорации RCA напряжение питания ламп было сделано меньше стандартного, рекомендованного справочниками, а лампы длительное время “тренировали” перед тем, как установить в машину. Кроме того, инженеры-эксплуатационники установили, что наиболее массовые отказы ламп происходят при включении и выключении ENIAC'а (что вполне объяснимо физическими процессами, происходящими в них в переходном режиме). Отсюда — радикальный, хотя и недешевый способ повышения надежности машины: никогда не выключать ее! Следуя ему, удалось добиться, что ENIAC работала без сбоя несколько лет (рекордное время — 116 ч подряд машина проработала в 1954 г.).

Еще один источник головной боли эксплуатационников, состоявший во влиянии нестабильности промышленного сетевого напряжения на работу электронных блоков, был устранен в 1950 г., когда питание машины начали осуществлять от автономной системы мотор-генератор (так же запитывалась созданная много позже советская машина М-20, на которой работал автор).

Инженеры и программисты Эбердинской лаборатории внесли и другие полезные изменения в ENIAC. Например, в 1951 г. было разработано электронное устройство выборки информации из функциональных таблиц; в следующем году в состав машины было введено быстродействующее устройство сдвига, что существенно уменьшило время выполнения операций деления и извлечения квадратного корня; наконец, в июле 1953 г. в машину встроили память на ферритовых сердечниках емкостью в 100 слов, разработанную Burroughs Corp.

Но, пожалуй, самым важным нововведением, явилась модификация процесса программирования, предложенная в 1947 г. Джоном фон Нейманом и реализованная в следующем году сотрудником BRL д-ром Ричардом Г. Клиппингером (Richard. H. Clippinger, 1914—2003). Был изготовлен электронный блок, преобразовывавший в течение цикла сложения одно из шести десятков двухразрядных чисел, установленных на функциональной таблице, в соответствующее число импульсов СРР, которые посылались по программной магистрали и инициировали выполнение одной из 60 команд. Благодаря этому нововведению отпадала необходимость в штекерных наборах на коммутационной доске, что значительно (до нескольких часов) уменьшало время программирования и, кроме того, упрощало тестирование любого устройства машины. Таким образом, каждая функциональная таблица превращалась в постоянное запоминающее устройство небольшой емкости, а ENIAC становилась машиной последовательного действия с внутренне хранимой программой. При этом, однако, она лишалась возможности параллельного выполнения несколько программных шагов, а ее быстродействие снижалось примерно в шесть раз. Впоследствии Эккерт писал, что они с Моучли предполагали возможность такой модификации уже на начальной стадии конструирования машины (что подтверждается одним и тем же числом жил “цифровых” и “программных” кабелей).

Первая универсальная ЭВМ проработала в общей сложности 80 223 ч и закончила свой жизненный путь 2 октября 1955 г. в 23 ч 15 мин. Судьба же ее главных “строителей” сложилась непросто.

Моучли и Эккерт считали, что авторские права на машину принадлежат им, так как никто из руководителей MSEE не принимал участия в реализации “Проекта РХ”. Поэтому они обратились к президенту университета за разрешением подать заявку на патент от своего имени. Президент согласился, но при условии, что в тексте заявки будет сказано: “Авторы передадут правительству США и университету свободную от авторских отчислений лицензию на производство таких машин для некоммерческих целей”. Моучли и Эккерт отказались вносить какие-либо изменения в уже подготовленный текст и 31 марта 1946 г. ушли из университета, чтобы организовать собственную компанию (о ней будет сказано в одной из следующих статей).

Патент на ENIAC (№ 3120606 от 26 июня 1947 г.) они получили вместе с несколькими членами своей команды, но на том их злоключения не закончились.

Через 30 лет после начала работы над машиной, 19 октября 1973 г., федеральный судья Эрл Ричард Ларсен в окружном суде Миннеаполиса после 135-дневных заседаний постановил: “Эккерт и Моучли не изобрели первыми автоматическую электронную цифровую вычислительную машину, а извлекли сущность концепции из изобретения д-ра Джона Винсента Атанасофф”.

Были ли у Ларсена основания для принятия столь неожиданного для компьютерного мира решения? Об этом — в следующей статье.

Примечания

1. Основана в 1923 г. и названа в честь производителя кабелей Альфреда Фитлера Мура (Alfred Fitler Moorе), пожертвовавшего факультету электротехники отдельное здание.

2. В 1982 г. авторитетнейшая профессиональная организация — Institute of Electrical and Electronic Engineers (IEEE) — назовет Эккерта “инженером столетия”.

3. В 2004 г. чип размером 0,5 кв. мм обеспечивал ту же производительность, что и ENIAC.

4. В полной мере задача распараллеливания программ была решена через много лет.

5. Вычитание выполнялось как сложение с десятичным добавлением.

6. В конце 1943 г. в Британии была введена в действие вычислительно-логическая машина “Колосс” (Colossus), предназначавшаяся для дешифровки радиоперехватов сообщений фашистских вооруженных сил. Машина содержала 1500 электронных ламп, однако сведения о ней были рассекречены только в 1970-е гг.

7. При этом нельзя не отметить, что благодаря своему быстродействию ЭНИАК могла за один час выполнить объем вычислений, с которым такая релейная машина, как белловская Model V, справилась бы за 15 дней непрерывной работы.

Из Цикла статей Ю. Полунова "Исторические машины".
Статья опубликована в PCWeek/RE № 13 от 19.04.2006 г.

Статья помещена в музей 24.04.2006 года